Циннийки повернули к широкой лестнице, ведущей к баням. Китрин двинулась было за ними, как вдруг замерла, услыхав знакомый голос.
– Стойте!
Она повернулась.
– Остановитесь! И подойдите ближе! Услышьте сказание об Алерене Убийце и драконьем мече! Кому недостает храбрости, пусть идет прочь!
На сцену фургона вышел старый актер – торчащая вперед борода, высоко зачесанные волосы, яркие театральные одежды. Его голос гремел над площадью, завихриваясь вокруг огромных колонн. Мастер Кит. Ведун. Никаких сомнений. Китрин подошла ближе, не веря своим глазам. Десяток горожан остановились, привлеченные словами актера, вокруг тут же столпились другие. Китрин замерла на траве, не сводя с фургона изумленных глаз. На сцену вышла Опал в платье, которое делало ее на десяток лет моложе, затем выступил Смитт в шляпе простого работяги и с нордкостским выговором. Следом появился Шершень в золоченом доспехе, а за ним – с повелительным видом, словно ему принадлежит весь мир, – Сандр. Китрин смеялась от восторга и хлопала в ладоши, за ней остальные зрители. Микель и Кэри, стоящие среди публики, радостно ей закивали. Поймав взгляд Кэри, Китрин жестом изобразила вынимаемый из ножен меч и затем кивнула на сцену: мол, я же считала вас охранниками, а вы актеры? Кэри кокетливо повела головой, присела в едва заметном реверансе – и вернулась к работе: подбадривать криками Алерена Убийцу и освистывать Оркуса, повелителя демонов.
На продуваемой зимним ветром площади было зябко; к концу первого акта у Китрин замерзли уши и покраснел нос. Плотнее запахнув одежду, она обхватила себя руками, однако уходить и не думала. Иная реальность раскрывалась перед ней, как цветок по весне: стражники каравана, с которыми она провела целые месяцы, обратились вдруг в актеров, а актеры – в персонажей пьесы, и когда Алерен Убийца вонзил отравленный меч в живот Оркусу, от Сандра и мастера Кита в ее памяти осталась лишь полузабытая тень, почти вытесненная новым обликом людей на сцене. Наконец раздались негромкие, но сердечные аплодисменты, и Китрин бросила несколько медяков на сцену, где уже дождем плясали монеты от прочих зрителей.
Как только сцену разобрали, Опал с Микелем и Смиттом, радостно улыбаясь, подошли к Китрин – поделиться новостями. Да, они актеры и в караване только изображали стражников. Кэри даже произнесла начальный монолог пьесы, которую они сочинили по следам приключений. А Китрин шепотом, чтобы никто не подслушал, рассказала о том, что живет в двух комнатушках с Маркусом и Ярдемом, – и Опал тут же пустилась сыпать непристойными шутками так, что Смитт смущенно зарделся, а остальные вконец изнемогли от хохота.
Сандр, грозно насупившись, не отходил от фургона и старательно делал вид, что не смотрит в их сторону. Китрин, улизнув от развеселой компании, подошла к нему сама – вдруг он обиделся, что она смеется с другими и не обращает на него внимания.
– Надо же, как вышло, – улыбнулась она. – И ты молчал!
– Да, – буркнул Сандр, глядя в сторону.
– Я и не знала. А ты отлично играешь!
– Спасибо.
Послышался голос мастера Кита, и Сандр налег на веревку – сцена поднялась на ребро, встав вплотную к борту фургона. Отвязывая веревку, Сандр мельком взглянул на Китрин и сразу отвел глаза.
– Дел много, надо закончить. Я пойду.
Китрин отступила на шаг, вся радость испарилась.
– Извини, – выдохнула она. – Я не хотела…
– Ничего, – пробормотал Сандр. – Я… мне надо…
Он мотнул головой и, нырнув под перекладину, которую тащил Смитт, зашагал прочь.