В кабинете все было как всегда. Огромный письменный стол, обычно заваленный бумагами, сейчас радовал взгляд идеальным порядком и чистотой, посередине стола на видном месте лежал желтый блокнот с записями, сделанными бисерным почерком Ивана. Инструкции оставил, не забыл. Я уселся в уютное большое кожаное кресло на колесиках и принялся изучать написанное. Инструкции, в основном, посвящались уходу за Джеком и орхидеями. Иван оставил фотоаппарат, чтобы я мог фотографировать его венерин башмачок и наклеил яркий стикер на этот самый башмачок, чтобы я не перепутал его с каким-нибудь другим цветком. Горшок стоял на подоконнике напротив стола. Я полюбовался на невзрачный кустик с длинной цветоножкой и продолжил чтение, с трудом разбирая Иванов почерк. Через некоторое время в глазах зарябило от напряжения, а инструкции стали путаться в голове. Я откинулся на спинку кресла и одним глотком допил остывший кофе, окинув взглядом кабинет. Две стены были заняты огромными книжными шкафами, под завязку набитыми книгами, расставленными безо всякой системы, энциклопедии соседствовали с книгами об искусстве, детективы с ботаническими атласами, альманахами и журналами, романы со словарями, роскошные подарочные издания по искусствоведению с потрепанными бумажными покетбуками. Вдоль третьей стены разместился уютный диванчик с полосатым пледом и старинный торшер. Стена над диваном была увешана гербариями в рамках, сувенирами, которые привозил Иван и его коллеги из разных стран, дипломами и фотографиями в разнокалиберных рамках. Почти всю ширину четвертой стены занимало окно, которое выходило на улицу и сквер.
Я взял фотоаппарат, сделал снимок цветка и включил компьютер, чтобы отправить Ивану свой первый фотоотчет. В углу монитора часы показывали половину одиннадцатого, день был довольно насыщенным, меня клонило в сон. Отослав почту, я откинулся на спинку кресла, с хрустом потянулся, выключил компьютер и встал. Подойдя к одному из шкафов, я вытащил одну из книг и направился в спальню, какой бы ни был напряженный день, без книжки мне не уснуть, а у Ивана неплохая коллекция классических детективов.
На следующее утро я по привычке проснулся в половине восьмого утра, подумал об Эсмириль, вспомнил, что у меня еще два дня отгулов, и стал придумывать, чем бы занять свободное время. Во время завтрака я решил сходить в библиотеку, поискать информацию о таинственном драконе и попробовать опознать язык, на котором была сделана надпись. Полотняный мешок был моей единственной зацепкой, единственной ниточкой, которая могла помочь мне найти Эсмириль. Я прибрался на кухне, накормил Джека и поехал в центральную библиотеку, где у меня был абонемент. Затея оказалась провальной. Перебрав с десяток книг по мифологии различных народов и пересмотрев образцы разных письменностей, я не нашел ничего похожего ни на дракона, ни на буквы с мешка. С гудящей головой и слезящимися глазами, я сдал книги библиотекарю и направился к выходу. На улице начинал накрапывать мелкий, холодный дождь. Желудок громко напомнил о том, что пора подкрепиться, я зашел в ближайшую закусочную, заказал горячий сэндвич, кофе и занял столик у окна. Расправляясь со своим поздним обедом или ранним ужином, я размышлял, где еще могу получить информацию по драконам и тут меня осенило, что в первую очередь мне следовало обратиться к моему школьному дружку Сэму, а не мучить невнятными требованиями несчастного библиотекаря. После окончания школы мы с Сэмом встречались не часто, но достаточно регулярно, чтобы быть в курсе основных жизненных событий друг друга. Сэм был старше меня на несколько лет, и жизнь его с юных лет была насыщенна и разнообразна. В десять лет он сбежал из дома и пару теплых месяцев скитался по стране, с холодами прибившись к цирку шапито и разъезжая с ними, подрабатывая то клоуном, то жонглером. Его кочевая жизнь продолжалась до тех пор, пока его не повязала полиция и не вернула по месту жительства. Отец отлупил его так, что Сэм неделю не мог сидеть, но страсти к приключениям не отбил, и уже следующим летом Сэм снова сбежал. Его ловили, возвращали домой, били, но, в конце концов, оставили в покое. Сэм пропадал по многу месяцев, возвращался домой и снова уходил, работая в цирке, участвуя в боях без правил, где ему сломали нос и уши, или просто бродяжничая по стране. Несмотря на кочевую жизнь, он умудрился окончить школу и через какое-то время заинтересовался татуировками. Рисовал Сэм отлично, всегда и везде, на обрывках картона, листах бумаги, стенах, на всем, что под руку подвернется. Увидев его рисунки, Сэма взял в ученики именитый мастер, с тех пор мой друг осел на одном месте и работал как проклятый. Сейчас Сэм считается одним из лучших татуировщиков страны, год назад он открыл маленькую студию на западе Города и, наверное, первый раз с момента рождения был полностью и абсолютно счастлив. Он работал по четырнадцать часов в сутки и жил бы в студии, если бы ночью кто-то хотел делать татуировки. Коньком Сэма были именно драконы, если он что-то про них не знает, значит, не знает никто. Я быстро допил кофе, вышел на улицу, сел в машину и отправился к Сэму.