Барабаны возвестили приход лорда маршала. Избранный цвет Антеи воздел руки в приветствии, и лорд Терниган помедлил с ответом, позволив им постоять в этой позе некоторое время. В своем кругу могущественные люди Ванаи принимали ритуальное унижение с вежливым молчанием. Джори что-то проворчал с кислым видом. Он перестал осматриваться. Гедер перевел взгляд туда, куда уставился Каллиам, и обнаружил Клина стоящим позади платформы рядом с секретарем маршала. Клин был в шелковой тунике, темно-красных рейтузах и черном шерстяном плаще. Покрой его одежды говорил скорее о власти, чем о клинках и битве.
У Гедера все внутри упало.
— Остаемся тут? — спросил он тихо.
Джори Каллиам не ответил.
— Лорды Антеи, — начал Терниган, его голос прокатился через площадь не так громко, как мог бы. Оказалось, лорд маршал простыл. — Благодарю вас всех от имени короля Симеона. Ваша доблесть вернула покой в империю. Я принял решение о возвращении в Камнипол с данью, которую Ванаи должен трону. Приближается зима, а марш предстоит длинный, и я бы не хотел, чтоб мы провели всю неделю, натягивая ботинки. Я попросил сэра Алана Клина оставаться протектором Ванаи до тех пор, пока король Симеон не назовет постоянного губернатора. Все, кто следовал за ним в битве, последуют за ним и сейчас.
Отдав приказания, Терниган пробурчал что-то себе под нос и обратил внимание на людей, сидящих на мостовой. Пока он пересказывал историю Антийских притязаний на Ванаи, оправдывая оккупацию войнами и соглашениями, подписанными сотни лет назад династиями и независимыми парламентами, которые давным-давно прекратили свое существование, Гедер оставался в замешательстве от того, что только что случилось с ним.
Для него не будет возвращения в Камнипол, не в этом году. Возможно, многие годы. Он оглядел плотно сколоченные деревянные дома с крутыми склонами крыш, толпившиеся между узких улиц, большой канал, по которому сновали из города к реке и обратно баржи и лодки, низкое серое небо. Экзотическое приключение завершилось. Он будет тут жить. Тысяча смутных планов на возвращение в Камнипол, Ривенхалм, в отцовский дом разваливались на глазах.
Терниган отошел от края платформы, взял у секретаря запечатанное письмо и вручил его Алану Клину, протектору Ванаи. Клин шагнул вперед, раскрыл письмо и зачитал вслух указ маршала. Гедер тряхнул головой. Отчаяние его росло с каждой фразой, и до него постепенно дошло, как сильно он ждал окончания кампании и освобождения от Алана Клина.
Нога Гедера запульсировала болью, когда Клин стал уверять людей Ванаи, что будет относиться ко всем расам одинаково спокойно, что преданность Антее будет вознаграждена, а предательство — покарано быстро и ужасно. Прославление Короля Симеона в частности и Антеи в целом заняло добрую часть часа. Даже в когорте Гедера к концу речи начались волнения. Затем Клин поблагодарил лорда маршала за свою службу под его началом, и формально принял свое новое назначение. Его прощальный жест люди встретили одобрительным гулом, в равной степени удовлетворенные и тем, что церемония окончена, и речью Клина, о чем бы она ни была. Граждане Ванаи поднялись, разминая затекшие руки и ноги, и болтая между собой как торговцы на базаре.
Гедер отметил смешанную реакцию граждан империи. Некоторые завидовали Клину и его людям в новой роли. Сэр Госпи Аллинтот аж светился от широченной ухмылки. Джори Каллиам уходил с задумчивым видом, и Гедер постарался поравняться с ним.
— Мы изгнаны, — сказал Гедер, когда они отошли достаточно далеко от основной массы своих товарищей. — Мы выиграли битву, а взамен нас изгнали, также надежно, как проклятого принца этого города.
Джори посмотрел на него с раздражением и жалостью.
— Клин с самого начала стремился к этому, — сказал он. — На это он всегда надеялся.
— Почему? — спросил Гедер.
— В том, что бы быть голосом короля, заключена власть, — сказал Джори, — даже в Ванаи. И если Клин станет полезным, то когда придет время снова продать город, то у него будет место за столом. Прости. Мне нужно написать своему отцу.
— Да, — сказал Гедер. — Мне тоже нужно рассказать моей семье. Я не знаю, что скажу.
Смех Джори был низким и горьким.
— Расскажи им, что после всего, что случилось, ты не потерял свой мешок.
Если и были вопросы, кому из своих людей благоволил Алан Клин, они отпали после того как лорд Терниган выехал за городские ворота. Новый секретарь Клина, сын важного торговца из тимзинай, забрал Гедера с койки в лазарете и отвел в новый дом: три тесные комнатушки в малом дворце — бывшем хранилище, которое до сих пор смердело крысиной мочой. Как бы то ни было, там был маленький очаг, и ветры не задували сквозь стены, как в походной палатке.
Каждый день приносил Гедеру новые приказания от лорда Клина. Решетку канала нужно было запереть и заблокировать, с каждого торговца на базаре потребовать платы за антийское разрешение на продолжение бизнеса, последователя свергнутого принца — упечь в тюремную камеру, чтоб послужил примером остальным. Провозглашать требования и приводить приговоры в исполнение могли и простые солдаты, но присутствие нобиля было обязательным, как демонстрация наличия и вовлеченности антийской верхушки в дела ее нового города. Природа этих заданий заставляла Гедера предположить, что весь Ванаи люто возненавидит его еще до конца зимы.
Закрыть популярный бордель? Гедер впереди. Выкинуть вдову и детей неугодного из их лачуги? Гедер. Арестовать видного члена местного купечества?
— В чем меня обвиняют, могу я поинтересоваться? — сказал магистр Иманиель, управляющий банка Медеан в Ванаи.
— Мне жаль, — сказал Гедер. — Мне приказано привести вас к лорду протектору, добровольно или нет.
— Приказано, — с кислой миной повторил маленький человечек. — А проводить меня по улицам в цепях?
— Часть моих инструкций. Я сожалею.
Здание банка Медеан на боковой улице Ванаи было немногим больше, чем обычный дом обеспеченной семьи. Но все равно оно почему-то казалось пустынным. Только маленький, иссушенный солнцем магистр, и одинокая полная женщина, заламывающая руки в дверном проеме. Магистр Иманиель поднялся из-за стола, оглядел солдат за спиной Гедера и поправил тунику.
— Я не тешу себя иллюзией, что вы в курсе, когда я смогу вернуться к моей работе, — сказал он.
— Мне не сообщили, — ответил Гедер.
— Вы не можете так поступить, — сказала женщина. — Мы ничего вам не сделали.
— Кэм, — резко оборвал ее банкир, — Не надо. Это все лишь бизнес, я уверен. Скажи любому, кто спросит, что произошла ошибка, и я говорю с очень благородным лордом протектором, чтоб ее исправить.
Женщина — Кэм, — кусая губы, отвела взгляд. Магистр Иманиель молча подошел к Гедеру, встал перед ним и поклонился.
— Вряд ли мы сможем избежать цепей? — спросил он. — Моя работа во многом зависит от репутации, и…
— Мне очень жаль, — сказал Гедер. — но лорд Клин -
— Приказы, — сказал банкир. — Я понимаю. Давайте покончим с этим, в таком случае.
На улице собралась толпа — молва о появлении Гедера в банке разлетелась быстрее ветра. Гедер шагал в окружении своих стражников, арестованный, бряцая железом, следовал за ним. Его дубленое лицо застыло маской изумления и снисходительности. Гедер не смог бы сказать, было ли бесстрашие этого человека притворным или истинным. Пока они шли мимо каналов и по улицам, прохожие глазели на банкира в цепях. Гедер шагал вперед, его трость уверено стучала по улицам. Он старался оставаться серьезным, скрывая, что на самом деле не представляет, зачем он проделывал все эти вещи. Гедер не сомневался — к утру весь город будет знать, что он арестовал этого человека. И то, что именно этого, со всей очевидностью, хотел добиться Клин, его не успокаивало.
Сэр Алан Клин встретил их в широком зале, где принимал когда-то принц. Все, что могло напомнить о старой власти, либо исчезло, либо было скрыто за антийскими знаменами короля Симеона и дома Клин. Несло дымом, дождем и мокрой псиной. Сэр Алан, улыбаясь, поднялся из-за стола.
— Магистр Иманиель из банка Медеан?
— Он самый, лорд протектор, — с поклоном, улыбаясь, сказал банкир. Его голос был само дружелюбие. Гедер мог бы решить, что Клин вовсе не унижал только что этого человека перед всем городом. — Должно быть, я каким-то образом нанес обиду вашей светлости. Я, конечно, должен просить прощения. Я бы желал знать природу моего нарушения, чтоб уберечься впредь от повторения подобного.