– Король должен был показать всем, как он обходится с врагами! – воскликнул Гедер, раздосадованный, что отец не видел смерти Мааса. – Чтобы Астерилхолд прекратил вмешиваться в наши дела! Они ведь хотели убить принца Астера!
– Видимо, так. И все же я мечтаю лишь вернуться домой и стряхнуть с себя вонь Кемниполя. Слишком давно мы здесь торчим, пора в Ривенхальм.
***
«Если нам предстоит осознать свободу человечества – нам прежде нужно осознать рабство. Начало всех рас, даже первокровных, лежит в царствовании драконов, и конец драконьей империи с очевидностью стал началом собственно человеческой истории. Не будет преувеличением сказать, что последний вздох последнего из драконов ознаменовал наступление эры человечества во всем многообразии. Однако, как и любая свобода, новая эра рождалась и формировалась в предыдущий период. Наши знания о драконьей империи как минимум неполны, однако я настаиваю, что обнаружение пещерных дворцов в Такинпале открывает нам нужные пути к пониманию того, что я назвал эрой созидания».
***
Гедер пролистал книгу назад, перечитывая ранее переведенные страницы. Коричневые, хрупкие от времени листы чуть не крошились в руках, и при каждом прикосновении Гедер боялся, что лист расползется под пальцами, однако сейчас ему нужно было вчитаться в оригинал. Должно быть нечто – слово или фраза с неоднозначным смыслом, который мог потеряться при переводе, – что указывало бы на существование богини.
Дверь кабинета распахнулась, вошел Басрахип в прежней хламиде, которую носил еще в горном храме, и в кожаных башмаках с толстой подошвой – для хождения по кемнипольской брусчатке. Среди богатых гобеленов и мягких кресел он смотрелся инородно, как пустынная колючка на клумбе из роз. Жрец с улыбкой поклонился Гедеру.
– Опять гулял? – спросил Гедер.
– Я слыхал о великих городах мира, но не представлял себе, насколько они величественны и порочны. Мне солгал ребенок не старше семи зим от роду. Без всякой причины.
– И что он сказал?
Жрец-великан опустился в кресло напротив Гедера; деревянный каркас скрипнул под его весом.
– Что поведает мне будущее за три медных монеты. Он знал, что лжет. Совсем ребенок!
– Попрошайка, – кивнул Гедер. – Они только и делают, что обманывают – добывают деньги на еду. Будь осторожнее, на некоторых улицах может быть опасно. Особенно после наступления тьмы.
– Ты живешь в эпоху тьмы, друг мой. Однако после очищения твой город станет небывало прекрасен.
– Ты был в храме?
– Да, – кивнул Басрахип. – Красивое здание. Жду не дождусь, когда оно перейдет в мои руки.
– Бумажная волокита долго не продлится, к закрытию придворного сезона должны успеть. А это меньше недели. Правда, в Кемниполе зимой делать почти нечего.
– У меня забот хватит.
– Я тут читал… – сменил тему Гедер. – И мне кое-что непонятно.
– Да?
– Богиня вечна. Она существовала до рождения драконов и во время их царствования. Однако я видел упоминания Праведного Слуги – Синир Кушку – только применительно к самым поздним периодам и к временам последней войны. Причем пишут, будто его создал Морад, как Астерил создал тимзинов, а Ваилот – утопленцев. Не понимаю, как это может быть правдой.
– Значит, это может быть неправдой, – ответил жрец. – Меньше доверяй написанным словам, друг мой. В них гнездится ложь. Сейчас покажу. Прочти мне что-нибудь из книги.
Гедер перелистнул страницы, пробежал пальцами по тексту и наконец нашел легкий для перевода фрагмент.
– «В четвертый век правления дракона Ваилота эта политика изменилась».
– Правда ли это? Ложь ли? Веришь ли ты в то, что читаешь? Нет, друг мой. В твоем голосе ничего нет, ты лишь повторяешь пустые слова. Записать мысль – значит ее убить. Правда живет только в звучащем голосе. Я и мои братья слышали друг друга, передавая голос богини от поколения к поколению, и с каждым новым словом мы понимали, какое из них правдиво. А твои книги – просто бумага и чернила. Мертвые. Бездушные. Не верь им, будь мудрее.
– А… – выдохнул Гедер. – Вот как… Никогда не задумывался. Значит…
– Гедер!
В дверях стоял Лерер в придворной одежде серо-синих цветов рода Паллиако. Он не отнимал руку от двери, будто нуждался в опоре.
– Что случилось, отец?
– К нам пришли. Пойдем со мной.
Гедер встал, от тревоги свело скулы. Басрахип перевел взгляд с двери на Гедера и обратно.
– Жди здесь, – велел Гедер. – Постараюсь вернуться скорее.
Лерер молча шагал по коридорам. Слуги, обычно снующие по дому, как пчелы по лугу, куда-то пропали. У двери в малую гостиную отец остановился и хотел было заговорить, но лишь покачал головой, открыл дверь и вошел.
В малой гостиной, самой уютной в доме, полированные серебряные канделябры удваивали блеск свечей и наполняли комнату жарким запахом меда. Камин в углу стоял незажженным, из западного окна солнечные лучи падали на бледные шелковые стулья, почти сияющие от света. Мальчик в серых одеждах устремил взгляд на Гедера, лицо показалось знакомым. На дальней стене картина в человеческий рост изображала зеленочешуйчатого дракона, вознесенного над тринадцатью фигурами – символами человеческих рас. У стены, подняв голову к картине, стоял король Симеон.
При появлении Гедера и Лерера он обернулся.
– Ваше величество, – с поклоном приветствовал его Лерер. Гедер, боясь отстать, тоже торопливо склонился. Стало быть, мальчик – принц. Принц Астер и король Симеон.
– Рад наконец познакомиться с вами, Гедер Паллиако, – сказал король, обращаясь к нему личным именем, и Гедер счел это за позволение выпрямиться.
– Я… э-э… Благодарю вас. Мне тоже приятно с вами познакомиться, ваше величество.
– Вам, должно быть, известна традиция нашего королевства отдавать принца на воспитание в высокородную семью с хорошей репутацией. В семью, которая поклянется защищать его в случае необходимости.
– А, – выдохнул Гедер. – И что же?
– Я пришел просить вас об этой чести.
– То есть моего отца? Наш род?
– Не меня, – поправил его Лерер. – Тебя.
– Я… я не умею воспитывать детей. При всем уважении, ваше величество… Я даже не буду знать, с чего начать.
– Защитите его. – В тоне короля – ни повелительном, ни даже просто официальном – звучала почти просьба, а то и мольба. – Просто защитите.
– Сейчас при дворе тебя и боготворят, и страшатся, мой мальчик, – заметил Лерер. – Половина считает тебя героем, каких Антея не видела многие годы, остальные молчат, опасаясь привлечь твое внимание. Не самое лучшее положение для того, чтобы становиться воспитателем принца.
– Я и не становлюсь, – пробормотал Гедер. – И ничей я не воспитатель. Если уж кому и принимать должность, то тебе, отец. Ты виконт Ривенхальм.
– А вы – барон Эббингбау, – объявил король.
– Эббингбау? – переспросил Гедер.
– Кто-то же должен принять владения Мааса, – пояснил Лерер. – Тебе их и отдают.
– Вот как, – протянул Гедер, чувствуя, как по лицу расползается улыбка. – Вот как!
Принц Астер, невысокий для своего возраста, встал и подошел к Гедеру. Серыми глазами и серьезным лицом он походил на умершую королеву, подбородком – на отца.
– Я обязан вам жизнью, лорд Паллиако, – заученно сказал он. – Буду счастлив жить под вашей опекой и, клянусь, не посрамлю вас как воспитателя.
– Ты этого хочешь? – спросил Гедер.
Формально-придворное лицо принца дрогнуло, в глазах заблестели слезы.
– Все говорят, что мне нельзя больше оставаться с папой.
Гедер сам чуть не расплакался.
– Я тоже потерял мать совсем ребенком, – произнес он. – Может, я буду чем-нибудь вроде дяди? Или старшего брата?
– У меня нет братьев, – сказал Астер.
– Вот видишь? У меня тоже, – сообщил Гедер, и Астер попытался улыбнуться. – Мы, конечно, будем ходить в гости к твоему отцу. И к моему. Подумать только, у меня ведь теперь свое поместье! Отец, у меня теперь свое поместье!
– Конечно, – кивнул Лерер. – Видимо, его величество не хотел быть здесь единственным отцом, который теряет сына.