Улица вынесла его на широкую площадь, и в свете звезд Маркус ухватил глазом легкую фигурку, закутанную в темный плащ с капюшоном, скрывавшим голову и волосы. Маскировка не помогла: женщина сделала шаг-другой, и у капитана не осталось сомнений – все равно что увидел лицо.
– Опал! – крикнул он. – Стой!
Актриса помедлила и вдруг помчалась вперед. Маркус ругнулся, стиснул зубы и рванул за ней. Темный город их не замечал. Опал неслась по улицам и аллеям, отчаянно пытаясь вымотать капитана или сбить его со следа. Маркус, не обращая внимания на раны, не отставал – пока наконец Опал не остановилась у широкого пруда. Рухнув на колени, она уронила голову на руки, грудь ее вздымалась, как кузнечные мехи. Маркус, нагнав ее, опустился рядом, оба хрипели от натуги. В светлых волосах Опал блеснул звездный свет.
– Нет, – просипела она между выдохами. – Это не то, что вы думаете. Поверьте.
– Не поверю, – отозвался Маркус.
***
– Я не знал, – покачал головой мастер Кит. – Мне бы следовало, но я не знал.
Бывший ведун Маркуса так и сидел в полосатой шерстяной пижаме и ночном колпаке – что явно свидетельствовало в пользу невиновности. Капитан застал его мирно спящим в театральном фургоне. Мастер Китап рол-Кешмет никак не походил на человека, готового сбежать с краденым золотом: Маркус готов был в этом поручиться.
Они сидели в комнатах, арендованных у пивовара, – воздух здесь навсегда пропах овсяным зерном и солодом. Стол заменяли три доски, положенные на два столбика старых кирпичей; табуреты под Маркусом, мастером Китом и обесславленной Опал по высоте сгодились бы разве что доярке, да и то с трудом. Мерцающий свет единственной свечи, принесенной мастером Китом, оставлял глаза Опал в тени. Ее заверения в невиновности, в ошибке, в том, что она собиралась только защитить Китрин, при появлении мастера Кита испарились, как утренняя роса, и теперь Опал хранила мрачное молчание.
– Вы хотите сказать, что она устроила все сама и остальная труппа ни о чем не подозревала? – спросил Маркус.
Мастер Кит вздохнул:
– С Опал я путешествовал дольше, чем… чем с другими. Подозреваю, что она меня неплохо изучила, вплоть до возможности перехитрить. Капитан, случись ей хотя бы солгать – я бы знал.
– Оставьте его в покое, Вестер, – подала голос Опал. – Он ни при чем. Это все я.
Что ж, первое признание. Не такое уж радостное.
– Я только не понимаю причин. – Мастер Кит обращался уже не к капитану. – Я считал, что вы с Китрин подруги.
– Сколько мне осталось? – бросила Опал. – Ты уже приглядываешься к Кэри: не пора ли ей на роль леди Каунитар. Еще лет пять – и мне подойдут только роли ведьм и бабок, а потом наступит день, когда ты бросишь меня в вонючей деревушке где-нибудь в Элассе, а сам с труппой двинешь дальше!
– Опал… – начал было мастер Кит, но актриса подняла ладонь.
– Я знаю, как это бывает. Я на сцене много лет, с тех пор как была моложе нынешнего Сандра. Всякое повидала. И даже смирилась. А потом откуда ни возьмись на нас сваливается эта девчонка со своим банком, и… – Опал пожала плечами: так актеры изображают на сцене изнеможение и покорность судьбе.
«Изнеможение и покорность судьбе», – отметил для себя Маркус. Никак не сожаление о содеянном.
– Что ж, – сказал он. – Это еще не все.
Мастер Кит повернулся к капитану спиной – скрыть блеснувшие на спокойном лице слезы.
– В нашей комнате пять трупов, – продолжал Маркус. – До рассвета часа три. Если идти к гвардейцам королевы, то придется рассказывать о нападении и заодно о ларцах, ради которых все затевалось. И, кроме того, нам нужно переехать: приятели Опал могли разболтать новость дружкам. Повозку мы продали. А у вас есть фургон.
Рана на плече успела неприятно занеметь, порез на ребрах раскрывался при каждом глубоком вдохе. Глядя в темные глаза актера, обдумывающего малоприятный выбор, Маркус понимал, что старик может запросто отказать, и надеялся лишь, что разговор не затянется.
– Труппа, несомненно, у вас в долгу, капитан Вестер, – произнес наконец мастер Кит. – Что я должен делать?
Через час актеры вместе с Маркусом уже были в соляном квартале. Ярдем к тому времени успел оттащить мертвеца подальше от жаровни и развел новый огонь. Теперь Шершень и Смитт мрачно заделывали тканью разрывы в пергаменте, а Кэри с Сандром и Микелем придирчиво оглядывали тела, сваленные штабелем у стены. Хмурый мастер Кит сидел на перевернутой ручной тележке. Китрин, подтянув колени к подбородку, сжалась на тюфяке; на Опал она даже не взглянула, та тоже старательно избегала смотреть на девушку. Комнатка, и без того крошечная, казалась слишком переполненной.
– В восточной дамбе, неподалеку от хлебных рядов, есть проем, – задумчиво сказал мастер Кит. – Насколько я помню, место довольно открытое, да и соваться туда обычному человеку незачем, так что объяснить свое присутствие там было бы сложно. Однако найти дорогу я сумею.
– Даже в темноте? – спросил Маркус.
– Да. И если нам туда соваться незачем, то другим и подавно.
– На вид такие мирные, – заметил Микель, разглядывая тела. – Кто бы мог подумать.
– Все покойники на вид мирные, – ответил Маркус. – На то они и покойники. Их у нас пятеро, а времени в обрез. Далеко до того места?
– Нас заметят, – сказала Китрин. – И выследят. Десять человек, которые тащат куда-то пять трупов? Да разве…
Девушка, бледная больше обычного, покачала головой и опустила глаза. Остальные молчали. Обернись дело по-иному, трупов было бы только три, включая ее собственный, – Маркус видел, что эта мысль ее гнетет, но утешать не было времени. Да и слов.
– Мастер Кит, – позвала Кэри, – а если попробовать сцену праздника? Из «Шалости Андрикора»?
– Шутишь?
– Вовсе нет. – Кэри обернулась к Ярдему. – Вы можете одного нести на себе? Взвалить на плечо?
Тралгут скрестил руки и неприязненно кивнул. Мастер Кит, по-прежнему бледный, встал и, перевернув тележку колесами вниз, внимательно ее оглядел.
– Одного возьмет Ярдем, – продолжала раскрасневшаяся Кэри. – Смитт и Шершень понесут еще одного, полегче. Сандр и Китрин заберут бородача. На тележку останутся всего двое. Вы с капитаном повезете, Микель будет придерживать. А мы с Опал возьмем факелы и…
– Только не Опал, – прервал ее мастер Кит. – Она останется при нас.
– Тогда я возьму Китрин, а Опал будет помогать Сандру.
– Куда именно ты возьмешь Китрин? – спросил Маркус.
– Со мной. Отвлекать внимание, чтобы вас не заметили. – Черноволосая Кэри шагнула к тюфяку и присела рядом с хрупкой Китрин. Обняв ее за плечи, она улыбнулась. – Соберись, сестра моя. Готова к подвигу?
Китрин сморгнула слезы.
– Кит? – Маркус вопросительно посмотрел на актера.
– «Шалость Андрикора», комедия кабральского поэта, – пояснил тот. – Герцог, правитель города, умирает в борделе, и шлюхи тайно волокут его тело домой, пока жена не проснулась.
– Каким образом?
– Это ведь комедия, – пожал плечами мастер Кит. – Давайте выкатим тележку, поможете?
Факелов не было, вместо них взяли два оловянных светильника из задней комнаты. Булавками подкололи покороче платья и наполовину расшнуровали их у шеи и на спине. Волосы свисали вольными локонами, словно когда-то были уложены в прическу и теперь растрепались. Кэри накрасила Китрин губы, нарумянила щеки и грудь: в ночной тьме парочка казалась изваянной из солнечного света и игривых обещаний.
– Досчитайте до трехсот, – велел мастер Кит, обращаясь к Кэри. – Потом ступайте следом. Если подам знак…
– Затянем песню, – кивнула Кэри и повернулась к Китрин. – Расправь плечи, сестра моя. На нас должны оглядываться.
Маркус взглянул на тралгута, взваливающего мертвеца на плечо.
– Ярдем!
– Да, сэр?
– День, когда ты сбросишь меня в ров и примешь отряд…
– Я и есть отряд, сэр.
– И то верно.
Маркус шагнул в темноту. Холод за это время усилился, выдыхаемый воздух застывал белым облачком пара, щебень на дороге казался выточенным из льда. От тележки веяло запахом смерти – слабым, кровавым, знакомым Маркусу, как собственное имя. Рядом с ним, тяжело дыша от натуги, толкал тележку мастер Кит. Живые тащили мертвых по черным улицам, ведомые лишь памятью и звездным светом. Кровь на боку Маркуса уже застыла коркой, которая теперь давала о себе знать при каждом движении. Он изо всех сил толкал тележку; пальцы успели заныть, онеметь и вновь заныть. Позади он вдруг услышал голос Кэри, взвившийся в непристойной песне, и тут же – как тростниковая флейта, вторящая трубе, – к напеву присоединился голос Китрин. Капитан глянул через плечо: за квартал от них две полуодетые женщины, высоко подняв факелы, заигрывали с отрядом королевских гвардейцев. Маркус, замерев, отнял руки от тележки, и та сразу замедлила ход.