Мало-помалу он начал рассказывать и собственное прошлое – о детстве в Ривенхальме, об отцовских делах и придворной жизни в столице, о ванайской кампании и пожаре, о мятеже наемников в Кемниполе, о путешествии в Кешет…
Когда жар солнца становился нестерпимым, жрецы приносили широкий кожаный полог и растягивали его на деревянных опорах – над Гедером словно возносилась ограждающая его ладонь. Во двор вытаскивали широкогорлые глиняные горшки с влажным песком, куда клали сосуды с водой: так она оставалась прохладной. Когда солнце заходило за горы, издалека доносился резкий клич, и беседа прекращалась. Слуги Гедера тогда разбивали палатку, а сами укладывались спать рядом на земле. На третий день, когда Гедер уже боялся, что голос вот-вот откажет, явился Басрахип – или все-таки «басрахип»? – и сделал знак следовать за ним. Вместе с великаном Гедер поднялся по каменной лестнице, отполированной кожаными сандалиями многих поколений жрецов, и вошел в просторное помещение – то ли устье пещеры, то ли коридор.
Удивленный Гедер, ожидавший увидеть резные стены, не обнаружил ни малейшего следа резца или зубила, словно пещеры появились сами по себе, заботливо выращенные горами специально для людей, которым понадобятся внутренние покои. В арках горели светильники из бумаги и пергамента, бросающие свет на каменный пол и сводчатые потолки. В воздухе висел густой запах, природы которого Гедер так и не распознал – странное сочетание навоза и пряностей. Жара была почти удушающей. Путь, вьющийся многочисленными изгибами и поворотами, наконец расширился, и верховный жрец отступил в сторону.
Огромный зал имел в высоту не меньше двадцати человеческих ростов, свод терялся в темноте чернее ночи, над присутствующими возвышалась резная статуя огромного паука из чеканного золота, освещенная сотней факелов. Несколько десятков жрецов стояли коленопреклоненно у ног статуи, сложив руки на плечах и повернув головы к Гедеру. Юноша, раскрыв рот, застыл на месте, пораженный величием зрелища, недоступного никаким королям.
– Богиня, – пояснил Басрахип; голос его разнесся эхом по всему залу. – Владычица истины и бессменная правительница мира. Она осеняет нас своим присутствием.
Гедер даже не заметил, как рука верховного жреца коснулась его плеча и мягко, но непреклонно заставила опуститься на колени – собственное движение показалось Гедеру обыденным и естественным.
Позже его отвели в покои. Сквозь двери и окна, попадавшиеся по пути, Гедер видел пещеры, прорезанные в горе, – каждая как отдельная комната, иногда как две соединенных. Оруженосец принес ему таз для мытья, книги, походный столик и светильник, который сам и зажег. Той ночью Гедер лежал в темноте, завернутый в одеяло, и от возбуждения не мог заснуть. Единственным разочарованием стало то, что в храме не оказалось библиотеки.
На четвертое утро вновь пришел Басрахип – тогда-то и начались их разговоры, с тех пор не прерывавшиеся ни на день.
***
– Не понимаю, зачем вам прятаться.
– Вправду не понимаешь? – переспросил Басрахип.
Они шли по узкой, вымощенной кирпичом тропке, которая вела к храмовому колодцу.
– У вас же есть Праведный Слуга, – продолжал Гедер. – Живя в мире, вы бы легко распознали, правдивую ли цену называет торговец. Или предают ли вас слуги. А при дворе! Столько возможностей!
– Потому-то мы и скрываемся. Когда мы участвовали в мирских делах, мы получали и награду. Резню или огонь. Те, кого не коснулась богиня, живут только обманом, для них услышать наш голос – значит погибнуть, прекратить прежнюю жизнь. Недруги богини многочисленны и безжалостны.
Гедер поддел ногой камешек, тот покатился вперед и вниз. Солнце жгло лицо и плечи.
– Но вы же хотите выйти обратно, – напомнил он. – Ты сказал, что вернетесь, когда наступит время.
– Так и случится, – подтвердил верховный жрец. – Когда нас забудут.
Они подошли к колодцу – круглому отверстию в земле, окруженному каменной кромкой. В колодец уходила веревка, привязанная к воткнутому рядом шесту.
– Да вас и без того уже забыли, – заметил Гедер.
Однако верховный жрец продолжал как ни в чем не бывало:
– Когда исцелятся раны давней войны и мы будем ступать по земле без страха, она пошлет нам знак. Отделит чистых от нечистых и положит конец эре неправды.
Басрахип присел на корточки и стал вытаскивать веревку, перебирая руками, пока не показался мокрый конец. Ведро, некогда медно-желтое, теперь подернулось зеленью. Басрахип, поднеся его к губам, принялся пить, капли стекали из угла рта. Гедер неловко переступил с ноги на ногу. Верховный жрец поставил ведро на край колодца и утер губы.
– Ты чем-то обеспокоен?
– Я… Нет, – пробормотал Гедер.
Басрахип улыбнулся, не отрывая от юноши взгляда темных глаз.
– Послушай меня, лорд Паллиако. Вслушайся в мой голос. Ты можешь мне доверять.
– Я только… Можно мне тоже воды?
Басрахип поднял ведро, и Гедер, обхватив медные бока обеими руками, принялся медленно пить. Прохладная вода пахла металлом и камнем. Напившись, он отдал ведро Басрахипу, тот занес его над колодцем и отпустил. Веревка зазмеилась вниз, и вскоре послышался плеск – неожиданно громкий.
– Ты можешь мне доверять, – повторил верховный жрец.
– Я знаю.
– Расскажи мне. Ничего дурного из-за этого не случится.
– Рассказать что? Я не очень понимаю, о чем речь.
– Прекрасно понимаешь, – заметил великан, поворачивая обратно к храму. Гедер поспешил с ним поравняться. – Почему ты пошел искать Синир Кушку? Что тебя сюда привело?
– То есть…
– На протяжении многих веков к нам приходили другие. Те, кто наткнулся на нас случайно. Ты же – намеренно нас искал. Что тебя сюда привело?
Двое жрецов помоложе прошли мимо, направляясь к колодцу. Гедер хрустнул пальцами и нахмурился, вспоминая, с чего все началось. Когда он впервые услыхал легенду? Впрочем, какая разница…
– Везде и всегда, – начал он, медленно подбирая слова, – я сталкивался только с ложью. Я не знаю, кто мои друзья. Честно. Не знаю, кто отдал мне Ванайи. Или кому в Кемниполе выгодна моя смерть. Как будто при дворе все играют в игру, а я единственный не знаю правил.
– Ты не обманщик.
– Отчего же. И лгал, и скрывал. Я знаю, как это легко.
Басрахип остановился и присел на валун; широкое лицо оставалось спокойным, даже безмятежным. Гедер скрестил руки. В груди закипел гнев.
– Я всегда был пешкой в чужих играх. Кого еще сажать в уборной на подпиленные доски? Кого поднимать на смех? А книга? Алан Клинн сжег мою книгу!
– Потому ты к нам и пришел?
– Да. Нет. То есть… В детстве я придумывал себе истории, как в старых сказаниях. Где я веду армию в заведомо проигрышную битву и побеждаю. Или спасаю королеву. Или спускаюсь в преисподнюю и похищаю свою мать из царства мертвых. А действительность то и дело меня разочаровывала. Знаешь, как это бывает?
– Знаю, – кивнул верховный жрец. – Ты пришел сюда не ради трактата, лорд Гедер. Ты пришел отыскать нас. Меня.
Губы Гедера сами собой скривились в мрачной, жесткой усмешке.
– Да. Потому что я хочу знать правду. Потому что мне до смерти надоело гадать и недоумевать. Вокруг меня только ложь, предательство и чьи-то игры. Я хочу стать тем единственным, кто может все пресечь и увидеть истину. Я читал про конец всех сомнений.
– Удовлетворишься ли ты одним лишь знанием?
– Да, – ответил Гедер.
Басрахип помолчал, вслушиваясь. Вокруг них покружила муха, присела на широкую голову жреца – и вновь улетела.
– Нет, – сказал Басрахип, поднимаясь на ноги. – Иного ты ищешь. Однако тебе осталось немного, лорд Гедер. Совсем немного.
***
– Я слышал их разговоры, – прошептал слуга. – Нас убьют во сне.
Гедер сел на постели; в комнате царил мрак. Перешептывание предназначалось не для его ушей – останься он лежать, дальнейшего бы и не расслышал. Юноша подкрался к двери и сел, прижавшись спиной к стене. Слуги теперь шептались всего шагах в пяти от него.