Паэрин Кларк.
Имя она слышала еще в Ванайях – хотя и не помнила подробностей: звучание просто казалось знакомым, как у имен из старинных сказаний и легенд. Дракки Грозовран. Аэза, принцесса мечей.
Паэрин Кларк.
Китрин расправила юбку, аккуратно выравнивая складки. Сердце билось о ребра, как птица в силках, в груди стоял ком, из-за которого накатывали то судороги, то тошнота. Хотелось пить. Чего-нибудь крепкого, способного расслабить, успокоить, придать смелости. А вместо этого приходится держаться, как учил мастер Кит – опущенные плечи отведены назад, спина расслаблена, – и молиться о том, чтобы ее и вправду приняли за спокойно владеющую собой женщину, а не за девчонку в матушкиных юбках.
Тихий мягкий человек сидел в ее комнате за ее столом, положив ногу на ногу и обхватив колено сцепленными пальцами. Редеющие на лбу волосы, узкие плечи – он мог быть кем угодно. Никем. Блокнот со стальным пером лежал здесь же, однако гость не написал ни слова, даже шифром. Вопросы он задавал спокойно и с улыбкой, произнося слова с легким нордкостским выговором.
– Значит, магистр Иманиэль к этому непричастен?
– Нет, никоим образом, – ответила Китрин. – Мы просто собирались вывезти имущество ванайского филиала в Карс. Ничего другого магистр Иманиэль не задумывал. Если бы у перевала в Беллине не выпал ранний снег, все шло бы по плану.
– А кто решил повернуть к югу?
– Капитан Вестер.
– Расскажите подробнее.
В нижнем этаже все было тихо – ни единого голоса. Капитана Вестера со стражниками Кларк выставил из дома, заменив их дюжиной мечников и лучников. Тишина казалась неестественной и грозной. По окнам барабанил дождь, как тысячи мелких пальцев, тычущих в Китрин. Вдали недобро бормотал гром.
Китрин подробно рассказала все, не утаив ни единой подробности. Как караван выследили антейцы, как фургон попал в Порте-Оливу, как прятали сокровища в соляном квартале.
– И на этом этапе груз охраняли только капитан Вестер и его тралгут?
– Я бы не называла Ярдема «его тралгутом».
– Стражников было всего двое?
– Да, – подтвердила Китрин.
– Благодарю вас.
Девушка поведала, как Опал подстроила нападение, как Маркус опасался уезжать из Порте-Оливы и как она сама боялась оставаться. Подделку документов она описывала обыденно и небрежно: магистр Иманиэль всегда повторял, что если говоришь виноватым тоном – то подумают, что ты и впрямь виновен. Когда Китрин упомянула о поддельных документах, поданных наместнику Порте-Оливы, гость не произнес ни слова и даже не переменил выражения лица. Как только Китрин перешла от истории открытия фальшивого филиала к вкладам, займам, процентам и сделкам, она почувствовала себя спокойнее.
Она говорила чуть ли не весь вечер – голос охрип, спина заболела от сидения в одной позе. Если Паэрин Кларк и испытывал неудобства, то не выдал этого ни единым движением.
– Какую часть решений вам подсказывал капитан Вестер?
– Никакую. Он не пытался, а я не просила.
– Почему?
– Он не банкир. Я выделила ему достаточную, по моим расчетам, сумму, чтобы он организовал охрану того золота, что хранится в банке, и тех средств, что мы перемещаем по городу. Вот и все.
– Понятно. Что ж. Благодарю вас, мистресс бель-Саркур. Я давно уже не слыхал таких захватывающих повествований. Все банковские книги и записи, я полагаю, хранятся здесь?
– Да. Еще я сняла комнату в кофейне у главного рынка, но все документы уже перенесены сюда.
– Прекрасно.
– Могу ли я высказать одно соображение?
Паэрин Кларк поднял брови. Китрин набрала воздуху побольше.
– Мое имя, в силу сложившихся обстоятельств, тесно связано с деятельностью Медеанского банка в Порте-Оливе. Перемена такого положения не принесла бы никому выгоды, особенно если учесть, что филиал открыт совсем недавно. Я надеюсь, что по окончании ревизии вы рассмотрите возможность оставить меня в банке в качестве официального лица для контактов с клиентами.
Кларк отложил перо и закрыл блокнот.
– Мне кажется, вы не вполне понимаете ситуацию. Это… назовем его происшествие… доставило немало беспокойств Медеанскому банку и лично Комме Медеану. Из-за него сорвались переговоры в Гереце и Нордкосте, банк был вынужден отвлечь немалые силы, включая меня самого, от решения серьезных задач, имеющих немалую важность. Из вашего рассказа я заключаю, что вы были введены в заблуждение предводителем наемного отряда – причины мне пока неизвестны. Однако я весьма хорошо знаю свое дело. Если вы что-нибудь утаили – я все равно выясню истину. Я не пожалею времени, чтобы проверить каждую заключенную вами сделку. Трое моих помощников уже отправлены в город наводить справки о вашей деятельности: если в банковских книгах отражены не все контракты, я это тоже выясню. И городская тюрьма Порте-Оливы – не самое страшное, что может вас ждать. Теперь, прежде чем я перейду к делу, ответьте мне на один вопрос. Я задам его только один раз. Если вы скажете правду, у меня есть полномочия просить для вас снисхождения. Если вы солжете – я сделаю вашу жизнь невыносимой. Вам это ясно?
Китрин при этих словах должна была бы съежиться от страха – ведь именно этого ждал от нее Кларк. Вместо этого на нее нахлынуло странное спокойствие. Он ее запугивает. Снисходит до нее. Значит, недооценивает. Она отбросила последние сомнения. Кларк – глупец, и все, что она с ним сделает, будет более чем справедливо.
– Ясно, – ответила она. Кларк, который ожидал услышать в ее голосе нечто другое, на миг замешкался, и Китрин улыбнулась. – Какой вопрос вы хотели задать?
– Что вы от меня утаиваете?
«Что я тебя одолею, – мысленно ответила Китрин. – Что победа останется за мной».
– Если у вас есть вопросы, мастер Кларк, я в вашем распоряжении, – сказала она вслух. – Но суммы в моих документах сведены верно.
Всю следующую неделю она жила как в изгнании – днем сидела в кофейне или гуляла по городу, ночью спала в гостинице рядом с банком. Каждый день ревизор адресовал ей целый ворох вопросов. Почему в этом контракте процентная ставка указана, а в другом нет? Почему некая сумма взята из средств банка и когда будет возвращена? Почему принят данный заем, а аналогичный отвергнут, несмотря на очевидную выгоду? Китрин сидела в своих – своих, прах всех побери! – комнатах и позволяла себя экзаменовать. Все ответы она знала назубок, и через несколько дней даже забавлялась, глядя, как Кларк пытается ее поймать. Он был умен и дело знал хорошо, Китрин его даже зауважала. В конце концов, он занимался банковским делом с тех времен, когда она была еще ребенком.
То есть ровно столько же, сколько и сама Китрин.
***
Корабли, собиравшиеся в Наринландию, наконец отчалили, приняв на борт растительное масло, вино, хлопчатобумажные ткани – и надежды торговых домов Порте-Оливы. Однако Медеанский банк Порте-Оливы в этом не участвовал: ревизия еще не закончилась. Все откладывалось до следующего года. Может быть.
Китрин, стоя на набережной, смотрела вслед судам, уводимым лоцманами из залива. Наконец паруса взметнулись, наполнились ветром и затрепетали, как лепестки весенних цветов на лугу. Не говоря ни слова, она провожала их взглядом, пока корабли не исчезли за серой полосой между морем и небом, и даже потом не отвела глаз, продолжая смотреть на скрывшую их дымку. Высоко над водой кружились чайки – то ли жалуясь, то ли веселясь.
– Утром в кофейне опять тебя спрашивали, – сказал стоящий рядом капитан Вестер, скрещивая руки на груди. – На этот раз хозяйка пивоварни с сыном.
– И что вы им сказали?
– Ярдем ответил то же, что и всем. Что ревизия нового филиала – обычное дело, оказывайте содействие и все такое. Она огорчилась, хотела поговорить с тобой лично и чуть не обиделась, когда он сказал, что если еще вы обе станете сличать счета, то ревизору только прибавится работы. Обвинила Ярдема в том, что он возводит на нее напраслину.
– Приятного мало. Я бы, конечно, положила этому конец, если бы могла.
– Я знаю.
Китрин плотнее завернулась в плащ и, отвернувшись от бескрайнего моря, зашагала к городу. Своему городу. Хотя даже не знала, давно ли он стал для нее своим.