Рулон сделал вид, что никак не может подняться, и пока хулиганы хохотали над ним, резко вскочил и побежал под дружный смех и ругательства пацанов.
Прикладывая снег к разбитому носу, он подумал: «Лучше бы я был бдительным и не размышлял, иллюзорен мир или нет. Тогда бы всего этого не произошло. Мысли ведь тоже иллюзорны. Только наблюдение единственно реально. Только наблюдатель есть и во сне, и в бодрствовании. Значит, нужно, чтобы он не засыпал в мыслях и прочих отождествлениях». Думая так, он добрался до Марианны и позвонил в знакомую дверь. Долго ему пришлось ждать. Наконец дверь открылась, Марианна окинула его безразличным взглядом.
— А, это ты, свинья. Ну, сегодня мне некогда, — и закрыла дверь.
Рулон заскулил в замочную скважину.
— Меня Буля в женское платье наряжал. Я хотел это тебе рассказать.
Но ответа не последовало. Рулон спустился вниз по лестнице и вышел во двор. Вдруг он услышал окрик Марианны.
— Эй! Говно, иди сюда!
Рулон поднял голову и увидел ее в открытом окне, она звала его. Со всех ног он побежал к ней обратно. Подойдя к двери, он позвонил. Но ему никто не открывал. Он подождал еще минут десять. В его душе стала возникать обида, но он делал глубокие вдохи и старался не допустить ее.
Рулон уже решил идти, но подумал: «Она позвала меня, значит, я должен быть здесь. Пока мое терпение не кончится, я буду сидеть под дверью». Он достал злосчастный учебник, за который ему так сегодня досталось, и снова стал его читать.
В книге было написано, что крысам в башку
вставляли электроды в центр удовольствия и страдания. И крысы блаженствовали или мучились.
Одну крысу научили нажимать рычаг, в зависимости от которого импульсы шли в центр удовольствия, и она нажимала его до такой степени, пока не сдохла. Этот случай сильно напомнил ему историю наркоманов.
Он понял, что удовольствие — небезобидная
вещь, что за любое удовольствие нужно платить,
прежде всего своей энергией. И если это вредное удовольствие, то и здоровьем. Что никакого вечно-
го счастьица не может быть, так как количество
энергии у человека ограничено. А могут быть только временные удовольствия, сила которых впрямую зависит от молодости восприятия и здоровья. Прошло несколько часов. Внезапно открылся лифт, и на площадке появилась разодетая дама лет тридцати. Она была вульгарно намазана. Как только она увидела Рулона, то стала сразу кокетничать.
— Прекрасный мальчик, не подвинешься ли ты, чтобы я смогла подойти к двери, — сказала она каким-то фальшивым голосом.
Рулон отодвинулся, и она позвонила в дверь,
которая Рулону сегодня не открывалась. Марианна сразу открыла и впустила гостью. Увидев, что Рулон до сих пор сидит у двери, она глумливо улыбнулась.
— Ну что, пес, дождался? Тогда заходи, но только на четвереньках, понял?
Рулон встал на четвереньки, взял в зубы книгу и заполз в дверь. Гостья охнула и фальшиво рассмеялась.
— Дак, это твой? — удивленно спросила она.
— Ну ты ж видишь, это моя собака. Рулон, голос! — властно крикнула Марианна.
Рулон выронил учебник из зубов и звонко залаял.
— Какой ужас! Прекрасный мальчик, и так себя ведет, — выразила дама свой поддельный страх и всплеснула руками.
— Рулон, фас! — приказала хозяйка.
Ее «пес» зарычал и сделал вид, что собирается укусить гостью. Дама отпрыгнула в неискреннем испуге и завизжала.
— Ну что, скоморох, научился? — презрительно сказала хозяйка.
С пренебрежением отвернувшись, она провела гостью в комнату, велев Рулону подождать на кухне. Он зашел туда, сел на стул и налил себе крепкого чаю, медитируя на том, как пар поднимается вверх над чайником. Через несколько минут Марианна появилась уже в другом настроении. Она подошла и села к нему на колени, обняла его и ласково погладила по голове.
— Ты не очень устал сидеть в коридоре,
милый?
— Да нет, — ответил он, обнимая ее за талию, — я читал книгу. Он рассказал ей все, что с ним произошло за день.
Марианна весело хохотала и болтала ногами, продолжая обнимать и ласкать его, подливая ему горячего чаю.
— Да, теперь ты, надеюсь, понял, дорогой, — вкрадчиво прошептала она, — что одного понимания недостаточно. Нужна воля, чтоб управлять своим мозгом и теми иллюзиями, которые он создает. Значит, ты подумал, что все иллюзия. Интересно. А знаешь, что сейчас ты будешь делать?
— Нет, — сказал Рулон.
— Ты будешь заниматься сексом с Ольгой.
— С этой бабой? — поморщившись, переспросил Рулон. — Нет, я не хочу!
Марианна мгновенно вскочила на ноги и властно закричала:
— Я тебе приказываю это делать. Ты понял?
— Ну, если это нужно, я сделаю, — уже смиренно ответил Рулон и опустил голову.
— отвечай, как солдат, сука! — жестко выкрикнула она.
Рулон вскочил, встал навытяжку.
— Есть! Будет сделано! — браво, как солдат, отрапортовал он.
— Исполнять! — крикнула Марианна, вытянув руку в повелительном жесте.
И Рулон зашагал в комнату к Ольге. Рулон прошел и сел с ней рядом на диван. Марианна зашла следом, задвигая плотные шторы.
— Ну что, голубки, начинайте веселье.
— ох, уже, — жеманно произнесла Ольга, прижимаясь к Рулону.
Марианна вышла, и он начал нехотя гладить и раздевать ее. Она ему казалась какой-то неприятной. Ольга стала ласкаться к нему, все время повторяя: «Прекрасный мальчик, прекрасный мальчик». Рулон почти раздел ее и хотел на нее взгромоздиться, как вдруг обнаружил у нее между ног здоровый хер. Ошеломленный и переполненный отвращением, он вскочил и выбежал из комнаты.
— Это же педераст!? — закричал он, подбегая к Марианне. Она, увидев его взбудораженный вид и выпученные глаза, громко расхохоталась.
— Ну вот, видишь, как помогла тебе бдительность, — съязвила она, — даже хер в говне не запачкал.
Рулон продолжал быть возбужденным и нервно ходил из угла в угол абсолютно голый.
— Ну что ж ты не поймешь, что все иллюзия, — продолжала издеваться над ним Марианна, — бесштанный придурок, иди оденься и не тряси своим хуем, — скомандовала она.
Рулон не хотел снова туда заходить.
— Там же этот, Оля, — сказал он раздраженно.
— Ну и что! Помнишь, ты рассказывал о Содоме и Гоморре. Ты ведь сказал, что все это нормально. Иди, расскажешь об этом Оле, — глумясь, сказала она.
— Я? — опешил Рулон. — Да, я говорил, но это просто теоретически.
— Ах ты, паскуда, книжечек начитался, а сам-то все мне на уши свою лапшу навешивал! А ну, иди рассказывай, чморофос вонючий, быстро! — властно крикнула она.
Рулон уже стал понемногу справляться с собой и направился вместе с Марианной в комнату, где ждал их немного помятый, но уже одетый Оля. Марианна грациозно расположилась в кресле, приняв сальную позу.
— Псом ты сумел быть, а вот геем еще нет. Не обрадовался этой шутке,
не хватает у тебя гибкости, не сумел ты посмеяться над собой. Плохой ты еще скоморох.
— Да, что-то слишком шокировала меня эта ситуация, — виновато сказал Рулон, застегивая штаны и садясь на пол в позу лотоса.
— А вот вину незачем испытывать, она зачмаривает, — произнесла Марианна. — Чувствуешь вину, тогда злись на себя, становись активнее, иначе не исправишь ошибки. Ну а теперь расскажи нам, почему попы выступали против сексуальных меньшинств.
Рулон сделал несколько резких выдохов и стал жестче, а затем начал рассказывать:
— Попы все делают для того, чтоб плодилось как можно больше пушечного мяса, чтоб государство росло и было кому воевать. А лесбиянки, скотоложцы,
некрофилы и педерасты не рожают детей. Этому делу, по их мнению, могут помешать шлюхи. Поэтому они притесняли и их. Но если раньше в этом, может, и была какая-то польза для успешного ведения войны, например, то теперь в этом уже нет необходимости, так как изобрели атомную бомбу и копья уже не нужны.