Немногие видевшие Зою вблизи утверждали, что она необыкновенно схожа обличьем с Евдокией Ингериной, матерью нынешнего императора, с этой властной распутницей, которая была любовницей Михаила, прозванного Пьяницей, стала затем женой его царедворца, друга и будущего убийцы, Василья из Македонии. Шептались, что император Лев не был сыном Василья, оттого меж ним и отцом всегда была ненависть. Впрочем, в Священном дворце ненависть между отцом и сыном не была чем-то невероятным.
Любы тебе среди гор завыванья ужасные смертных,
Рея воинственно шумная, с мощной душой, всецарица,
Ты первородица, лгунья, спасаешь и все очищаешь
“Пошли мне сына, великая грозная Богиня-Мать! Пошли того, кто сможет одарить меня сыном. Дай мне свой знак!” Звезда Белой Змеи - ее звезда - готова соединиться с таинственной бело-голубой звездой, которую арабы именуют “Пуп Коня” - несущей власть, предвещающей рождение порфирородного чада. Так сказал Никита, проводивший короткие летние ночи в наблюдениях за звездами, счислении их движения, изучении и толковании их соединений, расхождений и сочетаний. Если она, Зоя, пропустит нынешнее благоприятное время - воспоследующее за тем сочетание звезд указывает на утрату власти, на уход и тихий закат.
И потому пляшут тени на руинах, и отзвук гимна повторяет все более дикие и свободные движения гибкого тела, все бешенее хлещут по плечам черные космы распущенных волос.
Рея воинственно шумная, с мощной душой, всецарица…
Она, Зоя - верная последовательница великой Богини, она не вынесет тихого заката.
Уже почти стемнело, и желтый столб от восшедшей Зевесовой звезды*** уже упал на воду потемневшего моря, когда Зоя поднялась с колен, приходя в себя после экстаза молитвословия. Трава шелестела под легкими шагами. Шаги замерли - ни Никита, ни служанка не решались зайти в наос храма, пусть даже он лежал в руинах. Зоя вышла в разрушенный портик.
- Госпожа! - взволнованный шепот Ирины был сейчас для Зои сладчайшей музыкой: она увидела в руках служанки лоскут белой ткани, до половины пропитанный кровью, и сразу поняла, что это означает.
- Богиня-мать услышала тебя, прекраснейшая! - нараспев проговорил Никита. Держа одной рукой факел, он подал Зое серебряную чашу, в которой глухо плескалась белесая жидкость. Угольноокая взяла из рук служанки бело-багряный лоскут и погрузила его в чашу. Белесая жидкость заиграла оттенками розового, опаловыми отблесками, принимая в себя кровь, пропитавшую ткань.
- Благодарю тебя, Великая Матерь Рея! - Зоя вытянула обе руки с чашей, будто предлагая напиток черному небу. Затем пригубила получившийся напиток и отдала чашу Никите со словами:
- Приготовь теперь же свое зелье.
И, обернувшись к Ирине, добавила повелительным тоном: - Ты приведешь его послезавтра, после заката. Знаешь, куда привести.
Служанка послушно кивнула и скромно опустила глаза. И конечно ни Зое, ни Никите не удалось заметить, что глаза Ирины вспыхнули разными огнями - правый зеленым, как изумруд, а левый золотою искрой в бездонной бархатной черноте.
Комментарий к 9. Алое на белом
* - “Перебранка Локи”
** - из орфического гимна в честь Реи, перевод О.В.Смыки. Рея (или Рея-Кибела)- богиня фригийского происхождения, считавшаяся у греков дочерью Урана и Геи, супругой Кроноса и матерью Зевса, Геры, Аида, Посейдона, Деметры и Гестии. Когда Кронос проглотил своих старших детей, Рея Кибела, по преданию, переселилась на остров Крит, и здесь поклонение ей слилось с культом азиатской богини земли, которую чествовали неистовыми оргиями.
*** - Юпитер
========== 10. Зерна от плевел ==========
В храме святой Софии закончилась служба. Мозаики, с такой заботой и тщанием восстановленные патриархом Фотием, таинственно мерцали в свете свечей - день был облачным и хмурым, и льющийся в окна свет дня был скуден и сер. Было в мерцании мозаик что-то печальное, тихое, таинственное и подавляющее собственную волю. И это ощущение не оставило императора вплоть до середины дня, когда все необходимые церемонии были завершены, большие врата Хризотриклиния Магнавры закрылись, и Священный дворец смог зажить своей внутренней, личной жизнью; ослабли тиски церемониала и можно было снять жесткий шитый золотом скарамангий, утереть пот и облачиться в легкую простую одежду.
Снова был разговор с патриархом. Николаю всегда было очень легко поколебать хрупкое душевное равновесие басилевса Льва, особенного когда император, как сегодня, был болен. Патриарх, словно бы невзначай, напомнил, что у болгарского царя есть прекрасный наследник, равно как и у агарянского халифа. Подтекст речей патриарха был ясен басилевсу - если у императора нет наследников, надо укреплять власть другими путями. К примеру, выгодным замужеством единственной дочери и более тесным союзом с латинянами.
- Халифу не возбраняется иметь много жен, - поддел патриарха Лев.
- Но богохранимому императору не возбраняется смирять гордыню, - парировал Николай. - И смиренно просить Господа даровать ему наследника.
Лев промолчал. И так уж Зоя, угольноокая Зоя стала часто уединяться в одной из часовен Священного дворца - Лев еще слишком хорошо помнил свою первую жену, набожную Феофано, рядом с которой его пробирала дрожь, у которой ноги и руки были холоднее льда. И сегодня утром, видя лицо Зои, бледное после бессонной ночи, с темными кругами вокруг прекрасных черных очей, Лев ощутил себя жалким и беспомощным. Мысль о недавней желудочной хвори, из-за которой он несколько дней пролежал в постели, усугубляла это ощущение. Если не станет его - что станется с Анной? И с Зоей. И с Империей…
Милая, храбрая и стойкая моя Зоя, с нежностью думал Лев, вспомнив ее вымученную улыбку в ответ на то, как он пенял ей за проводимые на молитве бессонные ночи. И кроток был ее ответ - что на все Божья воля, и что она надеется на помощь Пресвятой Богородицы, которой неустанно молится о ниспослании императорского наследника в ее недостойное чрево. И как стойко Зоя противостоит наветам и клевете, окружающим ее - то ее называют язычницей, то распутницей, то шепчутся о ней, как о стороннице богомильской ереси.
Зоя ожидает меня, подумал Лев, и, не обращая внимания на затолпившихся вслед за ним кандидатов и соматофилактов, поспешил в покои Дафны, где он поселил Зою.
Угольноокая действительно ожидала его. И действительно думала о том, как родится у нее крепкий, красивый наследник. У него будут ее черные кудри, а стать и силу пусть унаследует он от своего отца. Настоящего отца. Зоя позволила себе улыбнуться и лениво провела пальцем по своему горлу и вниз, к ложбинке между крепкими упругими холмиками груди. Она хороша! И тот, кто сегодня был с ней, сполна оценил ее красоту - как он был ненасытен, как стискивали ее бедра его сильные руки, как она плавилась в объятиях… Конечно, ни о какой любви тут и речи быть не может, твердо сказала себе Зоя. И снова улыбнулась, вспомнил светлые глаза, лихорадочно взблескивающие в сполохах светильников, отливающие старым золотом волосы, неожиданно мягкие (а ей казалось, что они должны быть жесткими как грива дикого коня), напрягшиеся мускулы и блестящие на них бисеринки пота, которые она сцеловывала уже после того, как оба они, утомленные, разомкнули объятия и лежали рядом.
Хорошего понемножку, подумала Зоя, невольно сравнивая узкоплечую тонкую фигуру вошедшего в ее покои Льва с тем, кто был у нее сегодня ночью - высоким и крепким, с повадками вышедшего на охоту хищника. Когда она ощутит под сердцем дитя, с тайными встречами будет покончено. Это не более чем торговый союз - отчего бы красивому молодому мужчине не помочь красивой женщине? С пользой и удовольствием - в том, что она весьма искусна на ложе, Зоя никогда не сомневалась.