— Я знал, что у тебя холодное сердце, человек — сказал Кипселон с чувством похожим на восхищение.
Фон Клас мрачно засмеялся, несмотря на то, что его глотка саднила.
— Чем же все закончилось? Что тебя добило?
Кипселон обреченно покачал головой.
— Уэргакс. У нас не было рабов, не было фабрик, не было пушечного мяса. Нас подкосило. У него были мандрагоры, инкубы. Он вырезал Сломанный Шпиль так, будто был рожден для этого.
Архонт осел на пол камеры и фон Клас увидел, что огни честолюбия погасли в глазах старого эльдара.
— Твои Рейдеры показались как пятнышки на наших радарах — сказал человек называющий себя комиссаром. — Семьдесят два часа спустя, я был единственным выжившим из семнадцати полных взводов. Но у меня были приказы. Я должен был уничтожить любую угрозу, а комиссар либо выполняет приказ, либо умирает. Я выполнил свой.
Он посмотрел на Кипселона своими глубокими, непонятными чужацкими глазами.
— Мы люди не так глупы, как вы эльдар полагаете. Припомни мои слова, когда Уэргакс придет чтобы казнить нас обоих. Я знаю, что мне перережут горло ножом, как животному.
Но я догадываюсь, что тебе придется испытать много, много больше, прежде чем ты умрешь…
Гэв Торп
Рассказ палача
Сжавшись в комок в углу камеры, Гидеон дрожал от страха, внимая крикам боли, которые стены его темницы были не в силах заглушить. Внезапно громкий визг разорвал затхлый воздух и тут же затих; воцарившуюся тишину прерывали лишь звон цепей и стоны всё ещё живой жертвы. Звук шагов — звонкий стук кованых подошв по жёсткому покрытию пола — разнёсся по коридору, приближаясь к камере Гидеона. Шаги смолкли у двери камеры, и пленник, глубоко вздохнув, затаил дыхание, а его сердце судорожно забилось в груди. С шипением двери камеры распахнулись, и яркий свет хлынул внутрь, ослепив Гидеона. Со временем его глаза привыкли к свету, и он разглядел очертания худощавой сгорбленной фигуры своего мучителя. Зазубренные звенья цепей свисали с его пояса, поножи и наручи доспеха тюремщика украшали ножи, с которых стекала странного вида жидкость. Его рука сжимала рукоять хлыста, усеянного мелкими мерцающими на свету зубьями. Существо приблизилось к Гидеону, и тот с трудом распознал в своём тюремщике женщину. Она поднесла к губам странный предмет и заговорила на своём чуждом языке. Мгновение спустя древнее устройство разразилось отрывистыми словами Древнего Готика.
— Твоё время пришло, тварь. Хозяин ждёт тебя, — проскрипело существо, поманивая пленника стальным когтем.
Гидеон с трудом поднялся на ноги и в безнадёжной попытке сохранить остатки гордости обернул вокруг обнажённого торса обрывки своей униформы. Ковыляя по коридору — его ступни покрывали рубцы и язвы, свидетельствуя о нескончаемых пытках — он силился вспомнить, как ему удалось попасть в лапы извращённых Эльдар… Но потоки агонии и эликсиры чужаков стёрли все воспоминания из его головы, оставив только осознание того, что он не всегда был здесь, и до какого-то момента жил совсем другой жизнью… Как долго длился кошмар — и на этот вопрос у него не было ответа, ведь в Городе Тьмы не было ни дня, ни ночи. Время проходило незаметно…
Когда они окунулись в знакомый полумрак пыточной камеры, Гидеон огляделся. Стены камеры украшали различные инструменты пыток — причудливо изогнутые ножи и более сложные устройства — позволяющие напрямую воздействовать на болевые рецепторы нейро-усилители. Не дожидаясь приказа, Гидеон лёг на окровавленную скамью, заменяющую Гемонкулу операционный стол, когда что-то привлекло его взор. В камере был кто-то третий. Гидеон перекатился на спину и сел на скамью, вглядываясь в его смутные очертания.
— Кто ты? — чуть слышно прохрипел Гидеон.
— Молчать! — рявкнул переводчик Гемонкула, и в тот же момент клинок мучителя Гидеона оставил идеально ровный порез на его груди.
Сморщившись от боли, Гидеон заметил, как незнакомец вышел из тени в алый свет, отбрасываемый каменным фонарём над скамьёй. Тёмный Эльдар был одет в ниспадающий плащ с серебряным шитьём, изображающим сцены пыток и разврата. Высокий ворот плаща обрамлял его бледное измождённое лицо, на котором застыла жестокая улыбка. Его иссиня чёрные волосы были выбриты на макушке, а его глаза, казалось, лишены радужки — Гидеон ощущал, как тьма глаз Эльдар пронзает его насквозь.
— Забавная игрушка, — произнёс незнакомец на идеальном Готике, лёгким взмахом изящной кисти с длинными ногтями приказывая Гемонкулу выйти.