Утром его разбудили крики. Десятник поднимал людей, подбадривая неторопливых хорошей затрещиной. Через десять минут запылали костры. Лапник, собранный вечером для «постелей», горел ярко и трещал, разбрасывая снопы искр. Кто-то попытался пойти за дровами, но десятник прикрикнул, заставив людей вернуться. Позавтракав, тронулись в путь прежним порядком.
Саша решил посмотреть, не заработал ли навигатор. Сунул руку в карман – навигатора не было. Телефона тоже не оказалось на месте. Обронил? Потерял в спешке утренних сборов? Или? Вспомнив хитрый взгляд соседа слева, перехваченный им вчера, Александр попытался найти рябого в колонне. Сегодня тот постарался встать от него как можно дальше. Аспирант попытался перехватить его взгляд, но мужик упорно делал вид, что ничего не замечает. Саша подошел и дернул вчерашнего соседа за рукав, но прохвост резко отдернул руку и разразился тирадой, похожей на отборную брань. Десятник тут же оказался рядом и прикрикнул, восстанавливая порядок.
Не иначе, пропажа навигатора не обошлась без этого пройдохи. И зачем ему этот прибор? Наверняка даже не представляет, что это такое. Увидел блестящую вещь и стянул, как сорока. Предъявить претензии? Как? Языка он не знает, так что сделать это не так-то просто. Да и как он докажет, что вещь его? Никто, кроме вчерашнего соседа, навигатор у Саши не видел. Нет, конечно, кто-то мог залезть в его карманы наудачу, но что-то уж слишком подозрительно вел себя этот мужик.
«Ну погоди же, рябая морда! – подумал Александр. – Еще не вечер».
К обеду отряд вышел к странной деревне. Невысокие дома, крытые соломой, тесаные двери на ременных петлях, маленькие окна. Но настораживало не это. В селении стояла абсолютная тишина. Не лаяли собаки, не блеяли овцы, даже захудалая курица не квохтала. Людей, ясное дело, не было тоже. Деревня будто вымерла. Вся, целиком.
Десятник нахмурился, остальные воины тоже смотрели угрюмо. Через селение колонна проследовала без остановок. Главный проводил село грустным взглядом и прикрикнул, судя по реакции окружающих, потребовал прибавить шаг. За день они миновали еще две такие деревни, ничем не отличавшиеся от первой, словно сестры-близнецы.
До конечного пункта путешествия импровизированная колонна добралась на третий день пребывания Саши в этом необычном месте. Как он здесь оказался и что значит все происходящее вокруг? Александр перебрал все возможные варианты, но из-за почти полного отсутствия информации так ни на чем и не остановился.
«Если задача не имеет решения, на время отложи ее в сторону». – Александр решил не ломать голову и продолжить наблюдения. Выводы делать рано.
Они добрались до какого-то подобия крепости. Земляной вал метра три высотой, по верху которого проходила двойная стена из целых бревен. Стволы располагались горизонтально, зажатые между вкопанных в землю стоек. Расстояние между деревянной «кладкой» было заполнено землей. По стене прохаживались дозорные, всматриваясь в даль. Прибывшие не вызвали у стражников никаких вопросов, видимо, на роль ожидаемого врага они не тянули или десятник с воинами были в крепости хорошо известны. Беспрепятственно миновав ворота, колонна оказалась в обширном военном лагере, в котором, по прикидкам Александра, находилось никак не менее тысячи человек.
Новичков построили на площади в центре. Важный человек в куртке явно лучшего качества, чем у десятника, и накинутом поверх нее красном ниспадающем плаще вышел к строю и минут десять о чем-то вещал.
Зачитывает приговор или речь толкает? Попробуй разбери, если не понимаешь языка. Судя по всему, последнее более вероятно.
Вслед за капитаном, как условно определил державшего речь военного Александр, к строю поспешил человек попроще с пергаментным свитком в руках и большим гусиным пером. Он подходил к каждому из вновь прибывших, спрашивал их о чем-то и записывал ответы в свой свиток, время от времени обмакивая перо в переносную деревянную чернильницу.
Подошел он и к Александру.
– Фыр мыр хыр?
Саша пожал плечами. Кто знает, о чем этот писарь лопочет? Может, спрашивает, как его зовут, а может, интересуется, откуда он родом или сколько ему лет.
Десятник, который вел их отряд, подошел к писарю и стал ему что-то объяснять. Тот поставил длинный прочерк и перешел к следующему человеку в строю.
Ну вот, так можно сойти за полного невежду, который даже имени своего не помнит и не знает, откуда родом. Но разве Саша виноват в том, что не понимает ни слова из того, что говорят окружающие? Впрочем, ни слова – это будет не совсем справедливо. Несколько слов он успел запомнить из тех, что десятник и воины употребляли наиболее часто. Понять сопровождающих пленников стражей было легче, чем уяснить суть разговора безоружных спутников, поскольку свои слова воины подкрепляли действием.