«Предгрозовое» настроение Маркса во время написания диссертации, конечно, еще очень смутное, далекое от настоящей политики, оно находит выражение лишь в расплывчатых категориях идеалистической философии.
Но настроение похоже на запал, который, разгораясь медленно, приводит к взрыву.
Характерно, что, предрекая «бурю», Маркс выступает против трусливой позиции тех гегельянцев, «неправильно понимающих нашего учителя», которые считают, что «умеренность есть нормальное проявление абсолютного духа», он критикует взгляды «половинчатых» умов, считающих, что разлад философии с «миром» можно поправить «мирным договором с реальными потребностями», «уменьшением боевых сил, их раздроблением».
Эта «раздробленность» выразилась, в частности, в уходе философии от больших проблем в мир самосознания, индивидуального самосозерцания – ситуация тоже аналогичная послеаристотелевской. Так, например, эпикурейскую, стоическую философию Маркс сравнивает с ночной бабочкой: она «после захода общего для всех солнца, ищет света ламп, которые люди зажигают каждый для себя».
Здесь есть не только отрицательная, но и глубоко привлекательная сторона: внимание к личности, к ее духовному миру, к проблемам этики. Античный гуманизм.
С этой точки зрения особенно интересна личность Сократа. В Сократе молодого Маркса привлекал «идеальный» образ мудреца, который сумел связать философию с самой повседневной жизнью, понес философию на улицы и площади древних Афин. «Сократ так важен потому, что в нем выражается отношение греческой философии к греческой жизни, а следовательно, и ее внутренний предел».
Сократа мало привлекает мудрость, направленная на постижение природы, на постижение космоса. Как может человек знать что-нибудь толком о мире и вселенной, если он ничего не знает о самом себе? «Познай самого себя» – вот исходный принцип сократовской философии.
Самые важные вещи, в которых человек должен разобраться, – это прежде всего: что есть добро и что есть зло?
Что есть прекрасное? И что есть справедливое? Что есть жизнь и что есть смерть? Что есть любовь и что есть наслаждение?
Людям кажется, будто это очень обыденные и простые вещи, недостойные философской мудрости. И тут-то Сократ пускает в ход свою иронию и свою диалектику. Он готов вступить в спор с любым из желающих и, прикидываясь простачком, который хочет поучиться чужой мудрости, задает наивные, но каверзные вопросы, которые обнаруживают невежество самодовольного собеседника, его неспособность понять, что один и тот же поступок может быть и хорошим и дурным в зависимости от точки зрения и от обстоятельств.
Сократовская ирония (к ней Маркс и Энгельс сами не раз прибегали в полемических боях) – это, по меткому замечанию Маркса, «повивальное искусство», с помощью которого рождается и мужает теоретическая мысль.
Сократовская ирония – это «диалектическая ловушка», куда загоняется «обыденный здравый смысл» со своим «самодовольным всезнайством». Эта ирония, по мысли Маркса, вообще свойственна всей философии, противопоставляющей себя «обыденному сознанию».
Сократ является «воплощенной философией», во-первых, в том смысле, что в его лице философия выступает как реализованная, воплощенная в жизнь, в практику, а во-вторых, в том, что это философия индивидуального человеческого самосознания. Именно поэтому Маркс видит ее исторически обусловленную ограниченность, ее «субъективность», обращение внутрь себя. Но в личном, человеческом плане, очевидно, именно Сократ служит для молодого Маркса идеальным образом «мудреца», последовательным и честным философом, который, по существу, сам осудил себя на смерть, так как такое решение вытекало из его внутренних убеждений.
К Сократу в большей мере, чем к кому-либо иному, относится мысль Маркса, что «сами философы являются живыми образами, живыми художественными произведениями», живыми выразителями создаваемых ими систем и теорий. Личность философов, по мысли молодого Маркса, вообще неотделима от их учений.
С этой точки зрения интересно показать, как Маркс характеризует в докторской диссертации и подготовительных к ней работах Демокрита, Эпикура, Плутарха. В отношении к этим философам, в том, что его привлекает и отталкивает в них, проступают черты личности самого Маркса.
Демокрит и Эпикур – два философа, теории которых всегда считались идентичными или почти идентичными. Маркс показывает, что это не верно. Хотя оба они выступают с атомистической теорией, развивают ее одним и тем же способом, однако они «диаметрально противоположны» во всем, что касается истины, достоверности, применения этой теории. Они противоположны уже в своем отношении к науке.