Почему же мы так боялись сложностей с урегулированием экономических законодательств, кредитно-денежной политики? Мне иногда говорили — ты спекулируешь на местном русскоязычном населении. Но о нем действительно в те годы забыли.
В середине 1993 года, когда мы вводили российский рубль, B.C. Черномырдин поехал в Ташкент к Каримову и взял меня с собой. Мы тогда убеждали лидера Узбекистана в том, что ему не нужно вводить свою валюту, что выгоднее использовать общую денежную единицу. Кстати, это одна из немногих республик, делавших прямой вклад в золотовалютные запасы Советского Союза. При добыче урана Узбекистан ежегодно добывал дополнительно 40 тонн золота и передавал его в общую копилку, и вот в 1991 году золото впервые в Москву не было поставлено.
У меня был тогда разговор с Каримовым: «Если вы меня заставите ввести национальную валюту (а она уже была напечатана), то я ее введу, но это будет в каком-то смысле сигналом для русскоязычного населения — пора уходить».
После ввода новых рублей к нам приехал мой узбекский коллега Файзулла Мулладжанов. Было решено, что часть объема российского госкредита на 1993 год, предоставляемого в соответствии с межправительственным соглашением, подписанным в Москве 21 мая 1993 года, — 50 млрд рублей — будет предоставлена Узбекистану в виде наличных российских рублей в купюрах 1993 года. Но это был единственный случай поддержки соседей. За него Федоров требовал меня наказать. Хотя межправительственное соглашение было подписано с российской стороны самим Борисом Федоровым[16].
7 августа в Москве встретились президенты России, Казахстана и Узбекистана, пытавшиеся ускорить процесс формирования «восточного» крыла Экономического союза. Было принято совместное решение о необходимости создания коллективной денежной системы, основанной на использовании российского рубля.
Мы не сидели сложа руки. В сентябре я подписал приказ об образовании при ЦБ рабочей комиссии, которая занялась объединением денежных систем России, Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Армении. Комиссия согласовывала действующие на территории всех этих государств банковские и законодательные акты, изучала консолидированные балансы объединяющихся банковских систем. Специально созданную для этого комиссию с участием руководителей практически всех департаментов ЦБ возглавили зампреды А.В. Войлуков и В.И. Соловов.
Уже через месяц в присутствии Виктора Степановича Черномырдина был подписан протокол «заседания двусторонней российско-казахстанской комиссии по обеспечению практических мер по выполнению межправительственного Соглашения об объединении денежных систем». Мы решили, что принципиальные расхождения между основами кредитно-денежного регулирования в России и Казахстане отсутствуют, комиссия сделала вывод, что препятствия для принятия решения об объединении денежных систем отсутствуют. Казахский парламент тут же ратифицировал это двустороннее Соглашение.
Однако уже 3 ноября после встречи премьер-министров России и Казахстана было официально объявлено, что никакого быстрого объединения денежных систем двух республик не предполагается и Казахстан будет вводить свою национальную валюту. Российскому Минфину удалось доказать преждевременность рублевого союза. Как оказалось, Н. Назарбаев к тому моменту свой тенге уже фактически ввел.
Я после этого сообщения дал пресс-конференцию и заявил, что с точки зрения специалиста считаю, что со своей собственной валютой России легче будет проводить реформы. Но как гражданин считаю все происходящее с рублем — близорукой политикой, потерей завоеванного.
Сразу за Казахстаном свою денежную единицу ввел Узбекистан. В «рублевой зоне нового типа» остался один лишь Таджикистан.
В апреле 1994 года мы с премьер-министрами России и Белоруссии — B.C. Черномырдиным и В.Ф. Кебичем — подписали договор об объединении денежных систем двух стран. Договорились, что отныне кредитно-денежная политика на российско-белорусском финансовом пространстве будет определяться одним органом — Центральным банком России. Объединение должно было пройти в два этапа: с 1 мая 1994 года снимались таможенные пошлины в торговле, отменялась плата за транзит российских грузов на территории Белоруссии, Россия начинала бесплатно арендовать белорусские объекты стратегических вооруженных сил, затем должен был начаться обмен белорусских дензнаков, «зайчиков», на рубли по курсу 1:1.
Председатель Национального банка Белоруссии С.А. Богданкевич договор не подписал — у него было много к нему претензий. Я тоже указывал на то, что пока Белоруссия не имеет правовой базы, адекватной объединенной денежной системе, необходимо, чтобы в белорусской конституции Национальный банк не фигурировал как самостоятельное юридическое лицо. Белоруссия должна была внести соответствующие изменения в конституцию республики. Сделать это можно было только через референдум.
3 июля в Минске был подписан протокол к договору об объединении денежных систем России и Белоруссии, в нем говорилось, что порядок эмиссии Центральным банком РФ на территории Белоруссии через Национальный банк РБ будет определен до конца июля и в эти же сроки будет разработан порядок обмена «зайчиков» на российские рубли. Заместитель госсекретаря Белоруссии по делам СНГ Геннадий Козлов заявил: «В августе мы уже будем жить с российскими рублями».
Но на выборах в Белоруссии, как известно, победил Лукашенко…
…Больно тема какая-то склизкая, ох, не марксистская, брат, не марксистская.
После назначения главой правительства B.C. Черномырдина наши отношения с исполнительной властью стали меняться. Весной 1993-го Центральный банк и Минфин даже подписали соглашение о совместном проведении антиинфляционной политики.
Однако недолго длился медовый месяц…
В начале весны ко мне приехал первый замминистра финансов Андрей Вавилов и попросил выделить денег для расчетов с МВД. На счетах Минфина средств в то время не было. Я объяснил ему, что это не проблема, но требуется письмо от министра с просьбой выделить энную сумму на покрытие внутриквартального разрыва. Тем более просили они немного — несколько миллионов рублей. С Вавиловым мы договорились, что он в тот же день к трем часам придет с письмом и получит деньги на свой (Минфина) счет.
Я сделал соответствующее поручение и с чувством исполненного долга (или еще в таких случаях говорят, «с чистой совестью») пошел с приехавшим из Лондона председателем Моснарбанка Александром Семикозом на ланч. Мы выбрали симпатичный ресторан рядом с Московским художественным театром, тем более что до него было легко добраться пешком.
В связи с тем, что опаздывал, я взял машину. Подъезжаю к Камергерскому переулку, нарушая немного правила, въезжаю в пешеходную зону, и тут звонит первый заместитель председателя Совета министров В.Ф. Шумейко, интересуется, как насчет денег. Я объясняю, что все вопросы решены и я жду Вавилова с письмом. Этот ответ Владимира Филипповича удовлетворил. Я спускаюсь в ресторан (он находился в подвальном помещении и мобильный телефон там не брал), мы сделали заказ, выпили по рюмке, к нам подбегает директор заведения. Видно, что взволнован. Спрашивает: «Вы Геращенко?» Я отвечаю: «Да!» — «Вас Ельцин к телефону вызывает!» Нашли меня через водителя машины.
«Виктор Владимирович, — обращается ко мне президент, — тут такая проблема, очень деньги нужны!» Я опять начинаю объяснять, что вопрос решен, придет Вавилов с письмом, деньги получит, не беспокоитесь. «Ну хорошо!» — говорит Ельцин и на этом разговор заканчивается. Но не сама история!
Вечером я иду на коктейль, затем на ужин. Часов около двенадцати заждавшаяся дома жена меня спрашивает: «Вить, что случилось?»
Оказывается, вечером Борис Николаевич в Большом театре встречался с деятелями искусств, делился своими заботами о творческой интеллигенции, жаловался, что денег у государства нет, поэтому и не хватает их на новые постановки и зарплату артистам. Закончился этот монолог «заботливого» президента тем, что он погрозил пальцем в телевизионную камеру и заявил: «Подожди, Геращенко, будет и 26 апреля[17]…»
В этот день должен был пройти референдум, от результатов которого много зависело.
Потом я посмотрел в поздних новостях этот спич поддатого президента и подобострастное хлопанье в ладоши стоящего рядом О.П. Табакова.
16
Согласно договору до конца 1993 года на технические виды кредита странам ближнего зарубежья выделялось 800 млрд. руб., из них квота Узбекистана составляла 125 млрд. руб. —
17
25 апреля 1993 года был проведен знаменитый референдум о доверии президенту и депутатам. В нем ставились следующие вопросы: «Доверяете ли Вы Президенту Б.Н. Ельцину? Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года? Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации? Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?» Президентской компанией был сформулирован тогда лозунг — «ДА-ДА-НЕТ-ДА». —