Какой–то мужчина поднял руку, выкрикнул цену. Ее тут же перекрыли. Одна женщина с визгливым голосом прокричала свое предложение и тут же выругалась, услышав похабный комментарий, но снова произнесла свою цену. Аукционист удовлетворенно присвистнул. Нечасто доводилось ему продавать рабов за такую цену.
– Боец, — повторил он. — Тот, кто сражался на арене и кому удалось сбежать оттуда. Господа, поспешите!
Женщина первой назначила новую цену, за ней мужчина, еще один, потом юная девушка с обезображенным лицом, ту сменила старая карга, нелепо выглядевшая в излишне ярком одеянии. Рывок цепи подсказал Дюмаресту, что торги завершены.
– За тебя уплачена приличная сумма, — хмыкнул стражник, снимая наручники. — Хватит на покрытие всего нанесенного ущерба и еще кое–что останется. Достаточно, чтобы приобрести билет на перелет низшим классом.
«Стоимость целого перелета, — уныло подумал Дюмарест. — Бежать… но на это нет ни единого шанса».
Он посмотрел на хозяина — смуглого человека с завитыми сальными волосами и лицом, покрытым шрамами.
– Меня зовут Техон, — сказал тот. — Я справедливый человек. Добросовестно выполняй свою работу, не причиняй беспокойств — и мы с тобой прекрасно поладим. — Он кивнул слуге, внешне походившему на стражников Властителя Игрушки: семи футов ростом, с великолепной мускулатурой и ничего не выражающими, пустыми глазами.
«Слабоумный, — догадался Дюмарест. — Брак селекции. Больше животное, чем человек».
Он сделал шаг назад, когда раб потянулся к его горлу.
– Не двигайся, — предупредил его Техон. — Крул просто хочет надеть на тебя ошейник. Такой же, как у него, видишь? — Он поднял трость, которую нес словно оружие, и прикоснулся металлическим набалдашником к шее раба. — Ты должен позволить ему надеть эту вещь на свою шею, или он свалит тебя на землю и все равно сделает это. Неужели сломанная челюсть стоит минутного бесполезного сопротивления?
Дюмарест промолчал и позволил рабу надеть ошейник. Гладкий гибкий металл плотно сжал его шею.
– В тебе достаточно благоразумия, — заметил Техон. — А теперь надень эту рясу. Если изголодавшиеся по сексу суки захотят увидеть настоящего мужика, то им придется платить за эту привилегию. — Он кивнул, когда Дюмарест надел рясу, доходившую до колен, сшитую из дешевого материала. — Ты исхудал, — озабоченно закончил он. — Истощен. Но скоро мы это исправим. А теперь следуй за мной.
За площадью их ждал плот. Он быстро поднялся в воздух и вскоре опустился на плоскую крышу какого–то невысокого здания, в комнатах и коридорах которого удивительным образом сочетались спартанская простота и экстравагантная роскошь. В маленьких спальнях, кроме узких кроватей, почти что ничего и не было, тогда как в других комнатах, раз в десять больших и украшенных сверкающими гобеленами, стояли широкие кровати со множеством мягчайших подушек и сочетаемой с ними мебелью.
– Для посетителей, — пояснил Техон. Он захлопнул дверь и повел его по коридору. — Они приходят сюда ради развлечений. Удивительно, какое восхищение может вызывать у определенного типа людей атлетично сложенное тело. Однако ублажать их желания — не главное мое занятие. Основная же моя профессия — подготовка бойцов.
Хозяин дома провел его на нижний этаж. За обитой мягким материалом дверью оказалась небольшая комната, где явственно ощущался слабый запах пота и масла. За ней была еще одна, размерами побольше, оборудованная свисающими вниз канатами, матами, тренажерами, предназначенными для развития мускульной силы.
– Вот здесь ты будешь тренироваться, — показал Техон и внезапно, без предупреждения, метнул прямо в лицо Дюмареста свою трость. Дюмарест успел пригнуться, и трость лишь просвистела там, где он только что стоял. — Ты быстр. Или тебе просто повезло. Посмотрим. Крул!
Раб протрусил к одной стене, потом вернулся с тремя прутами, двумя тонкими металлическими и одним деревянным, потолще. Деревянный шест он дал Дюмаресту.
– Значит, так, — сверкнул глазами Техон. — Мы с Крулом попытаемся пощекотать тебя этими стальными прутами. А ты будешь стараться отразить наши удары деревянным. Готов?
– Минуточку. — Уперев конец деревянного шеста в пол, Дюмарест изо всех сил надавил на него, притоптывая босыми ногами. Шест не выдержал и сломался посередине. Отбросив в сторону один из обломков, он схватил другой.
Техон удивленно прищурил глаза:
– Ты что, умеешь обращаться с ножом?
– Мне доводилось несколько раз применять его в деле.
– И поэтому ты, несомненно, считаешь себя опытным бойцом. — Техон облизнул губы. — Ладно, проверим.
Он прыгнул вперед, с размаху нанося первый удар, потом принялся осыпать Дюмареста рубящими и колющими ударами. Тот отбивался быстрыми движениями своего обрубка; при столкновении металла с деревом раздавался резкий треск. Вскоре в поединок вступил и Крул, нанеся внезапный короткий обжигающий, как кнут, удар металлическим прутом по плечу. Дюмарест глухо вскрикнул. И поспешно попятился, пытаясь быть лицом к обоим врагам, атаковавшим сначала как–то лениво, но потом, когда бисеринки пота покатились по лицу, они стали действовать быстрее и скоординированнее. И вот чей–то стальной прут содрал кожу нового гладиатора, прикрытую лишь тонкой рясой, — на той появились следы крови.
– Ты не настолько хорош, как воображаешь, мой друг, — прокомментировал бой Техон, убирая прут. — Да, ты быстр, но недостаточно. И еще ты немного неуклюж, но это, возможно, от недостатка опыта. — Он сделал шаг назад. — Крул! Достаточно!
Раб с недовольным видом прервал атаку.
– Раздевайся, — приказал Техон Дюмаресту. Поджав губы, он стал изучать свое новое приобретение. На белой коже новичка выступили рубцы, потемневшие от запекшейся крови. — Сто часов замедленного времени лечения, — решил он. — Три часа обычного. Дорого, но мне кажется, в данном случае это себя оправдает. В любом случае мы не можем зря терять время. По требованию Властителя Игрушки готовится большое представление, призванное развлечь его гостей, и я не тот человек, чтобы упустить такой шанс. — Он звонко хлопнул Дюмареста по плечу. — Лечение, а потом изнурительные тренировки. Согласен?
– Неужели у меня есть выбор? — отрывисто прохрипел Дюмарест.
– Нет, однако лучший боец — тот, который хочет сражаться. Я заплатил деньги не за идиота, способного лишь развлекать дам. Будут сделаны крупные ставки. Я хочу выиграть кучу денег. Мы хотим выиграть кучу денег. — Он еще раз хлопнул Дюмареста по плечу. — Пирог достается хозяину, и лишь крохи от него — рабу, я признаю это, но такова жизнь! — Он внимательно разглядывал лицо Дюмареста. — Или ты возражаешь, что я называю тебя рабом?
– Нет. Я возражаю, чтобы со мной обращались как с рабом.
– А в тебе есть гордость, — хмыкнул Техон. — Ладно, от гордости тоже есть толк, но не в моем заведении. — Он обхватил пальцами правой руки прут, который держал в левой. — Тебе предстоит научиться одной вещи, — тихо сказал он. — Повиновению. Готовности пойти на смерть, если я прикажу это. Беспрекословному повиновению.
– А если я не подчинюсь?
– Тогда тебя ожидает вот это, — сказал Техон и ударил Дюмареста прутом по шее.
Боль, застилая красной пеленой глаза, разрывала каждый нерв и клетку его мозга. Дюмарест упал на колени, обеими руками бесполезно пытаясь разорвать ошейник, сжимавший его шею.
– И вот это, — тихо добавил Техон.
Дюмарест закричал, когда новый поток боли пронесся по каждому нерву и сухожилию, заставив его сложиться пополам и беспомощно корчиться, испытывая нестерпимые мучения.
Глава 7
Поднеся ко рту хрупкую фарфоровую чашку, Леон Херл осторожно втянул в ноздри аромат горячего напитка.
«Удивительно, — подумал он. — Наверное, за свою жизнь я выпил не менее сорока тысяч чашек чаю, однако часто ли я осознавал, что же на самом деле я пью?»
Он еще раз посмаковал аромат, раздувая ноздри, и поднял брови, пытаясь определить добавленные в напиток специи.
«Кажется, немного френши? И уж точно чуть больше венклина. Чуток гиша с привкусом нектара. Не забыть бы спросить состав напитка».