— Что сейчас будет? — прошептала Лиля, глядя на приближающихся людей, и раздавшуюся в стороны мигом притихшую толпу. — Нас спасут? Или наоборот? Эти люди такие страшные… Особенно тот громила с большим молотком… У него такие глаза… Тимоша мне страшно!
— Тимоша, мне тоже, — ехидно сказал Прыщ. — А кому тут не страшно? Нас тащат как собак на какой-то долбаной привязи и сейчас нас будут дубасить, если не одни так другие. Симпатичная ты моя, неужели еще до тебя не дошло, что мы здесь ЧУЖИЕ, и что нам ни капельки не рады. Что это не комикс, к которым так адаптировались твои блондинистые мозги, а реальность, в которой нас не ждет ничего хорошего…
— Сергей! — сердито выдохнул Тимоха, сверкая заплывшими глазами, — ты думай что говоришь…
— Ты даже знаешь такое слово, как думать? — затараторил вконец обезумевший от страха Прыщ. — А может, ты еще знаешь, что здесь именно в этом сезоне мода на светловолосые скальпы… Можем бабла нешуточно срубать.
Ильич тяжело вздохнул и сказал:
— Будьте мужчинами, если не получилось быть умными.
Я только открыл рот, чтобы вклиниться в перепалку как слова босса поставили все на свои места. Страх отступил, и наступило состояние объективного восприятия реальности. Честно говоря, состояние глобального перепуга нравилось мне куда больше. В насмерть запуганном сознании мыслей меньше и зловещие гипотезы созревают медленнее.
— Прыщ, Тимоха, прекратите, — отвердевшим голосом сказал я, за что был удостоен благосклонного взгляда шефа в спину. — Не забывайте, что мы вместе. Сейчас это особенно важно…
— У-у-у, как ты заговорил, — сказал Прыщ. — Храбрый ты наш. Ну-ну, покажи нам свое мужество… как тогда…
— Я, я не специально… Так вышло…
— Так вышло? А мне то что? Знаешь, каково получать по морде? И помочь было некому. Ты бросил меня!
— Ребята, чего вы? — сказала Лиля. — Нашли время и место.
— Прости, Прыщ. Прости. Я просто испугался… Но больше я тебя не брошу в беде… никого из вас не брошу… Клянусь!
Пронзительный женский крик прервал меня одновременно со звоном спущенной тетивы. И не одной. Обезглавленной курицей трепыхался в пыли воришка, пытаясь выдрать пронзившую кадык стрелу. Куском теста оплыл купец, так и не успевший снять с плеча свое страшное оружие. Замер оперевшись на костыль нищий. Арбалетная стрела пронзила его насквозь и нашла свою следующую жертву в толпе, в которой за мгновение до этого скрылся благородный. Дорогой меч остался лежать на мостовой цвета бутылочного стекла. И только кузнец несокрушимым исполином шаг за шагом продвигался вперед. Насупив брови, он обломал под корень торчащую в плече стрелу. Бросив полный тепла взгляд на мигом умолкшую женщину с ребенком на руках, он вскинул тяжелый молот и шагнул вперед.
По лицу Лили текли слезы, смывая остатки косметики, и наше скучное и почти беззаботное прошлое.
Прыщ кусал побелевшие губы. Тимоха в очередной раз, багровея от натуги и шепча окровавленными губами проклятия, пробовал на прочность наши путы. Глаза босса были прикованы к рухнувшей на колени женщине. Она одной рукой прижала к груди пищащего ребенка, а другую протянула навстречу… На его лице не дрогнул ни один мускул.
Я отвернулся… но не смог закрыть уши…
Протащив несколько кварталов, нас затолкали в какую-то дверь, предварительно освободив от пут и отвесив по пинку в качестве напутствия. Тимоху напутствовали раза три, пока, наконец, он не оказался внутри.
Мы очутились в большой прямоугольной комнате.
Вдоль стен тянутся устеленные несвежей соломой двухъярусные лежанки из неструганных досок. Сквозь узкие окна под потолком в комнату проникают скудные пучки света и гомон толпы.
— И что дальше? — поинтересовался я, отдышавшись от удара о пол. — И где мы? И чего?…
— Спроси чего попроще, — сердито буркнул Прыщ, ощупывая пол в поисках очков. — Скоты! Нос мне разбили. Болит! И задница. Этот мудак в черном меня точно невзлюбил — так приложил сапогом, что неделю сесть не смогу.
— Мы в подвале, — со всей серьезностью прошепелявил Тимоха. Ему снова досталось больше всех. Он подхватил на руки еле стоящую на ногах Лилю и медленно опустился с ней на пол.
— Правда? — деланно изумился Прыщ. — А я уж было подумал, что мы во дворце. Во чудак, да Ильич?
— Нет. Ты ошибаешься, — спокойно ответил Тимоха. — Это не дворец, а подвал. Ты, наверное, сильно ударился.
— Нет, это ты ударился! Тебя ударили об пол головой сразу после рождения! — заорал Прыщ, вскакивая на ноги. — Раза три. Чтоб наверняка. Но сосунок живучий попался. Оклемался и даже вырос.