— Звучит как мечта.
— Для меня это было реальностью, — вздохнул я.
— Расскажи еще, — словно маленький ребенок, требующий сказку, начала клянчить Богданова.
Это не ее настоящее будущее, а лишь то, что было в параллельном мире. Тут это никогда не случится, поэтому я не видел ничего плохого в том, чтобы поведать больше. Тем более, таким образом мы мягко закрыли тему Аномалии и меня это устраивало.
Пока мы шли я тезисно рассказывал о судьбе Василисы Михайловны Богдановой, которую я знал в моем мире.
Пожалуй, это было действительно похоже на сказку. Жестокую, кровавую сказку о том, как маленькая брошенная девочка превратилась в бешеную розовую фурию, которую боялся весь мир.
— Знаешь, чего я не понимаю, — начал я, когда закончил рассказ, — почему ты так относишься к Кате?
— Моей Кате? — удивилась Богданова, — ты о чем?
— Отгораживаешь ее от всего. Заперла в оранжерее, будто она твоя садовница и скрываешь от нее все что происходит.
— Я оберегаю Катю, — грустно вздохнула Василиса, — она же моя дочь! С самого детства ей было тяжело. Катя воспринимает мир совершенно иначе.
Да почти все вокруг воспринимают мир иначе, чем садистка помешанная на опытах, но произносить я этого не стал.
— Варвара тоже твоя дочь, — парировал я.
— Так Варвара совершенно другая! Активная, боевая. Уже на третьем курсе она одна из сильнейших во всей Академии!
— Я знаю.
— Откуда… а точно, — покачала головой Василиса, — из-за своей тридцатилетней мудрости? Из-за того, что ты видел немного больше, думаешь, стал разбираться в моих дочерях лучше, чем я? Воспитать может их хочешь?
Я молча слушал как с ничего Богданова завелась. Любопытно. Не только у Кати в этом мире развился комплекс матери, но и в обратном направлении это тоже сработало. В моем мире Василиса бы ни за что не сказала ничего подобного о своей младшей дочери.
Ведь в моем мире Екатерина Богданова была куда сильнее и опаснее в открытом бою, чем Варвара и Василиса вместе взятые.
— Ты в нее не веришь, — заключил я.
— Это не правда, — обиженно отмахнулась Василиса, — я просто не хочу ее потерять.
Доказывать что-то лишь словами не мой метод, поэтому дальнейший спор был бессмысленным. Вот вернемся из Лондона, и я лично займусь тренировкам Кати. Посмотрим, как запоет ее мама после того, как своими глазами увидит на что способна ее младшая дочь.
К тому же мы почти добрались до точки сбора. Отсюда я не слышал никаких звуков боя и сканирование местности не показали никаких колебаний или аномальных активностей.
— Все чисто, — ответил я на вопросительное лицо напряженной Богдановой, — никто там людей Арсения не убивает.
С этими словами мы вместе с фурией выбрались из леса и оказались перед брошенным седаном. Машину оцепили пять бойцов в темной форме и держали в руках пистолеты. По их стойке, потокам и направленной агрессии, я понял, что конкретно эти пятеро получили задачу не защищать машину от внешних угроз, а наоборот, держать под контролем угрозу внутреннюю.
Рыжеволосую боярскую дочку, которая с нескрываемой ненавистью смотрела на солдат Арсения, сидя на заднем сидении автомобиля. Отсюда я заметил, что ее руки связаны, а рот заклеен скотчем. У Арсения видать проблемы со слуховым восприятием, раз он интерпретировал мою просьбу «защитить» вот таким вот образом.
Сам же двухметровый источник моего негодования расслабленно стоял, опершись на капот машины и потягивал сигару.
— Вы там что, заблудились? — грубо предъявил Арсений и махнул нам своей здоровенной лапищей.
В поведении и внешнем виде Арса изменилось буквально все. Мимика, тон, манера речи, стойка, положение плеч, взгляд. Да, черт побери, даже его внутренние потоки вели себя сейчас совершенно иначе.
— В роли слуги ты мне нравился больше, Арс, — с напускным безразличием бросил я и прошел мимо.
Открыл дверь, грубо оттолкнул дернувшегося в мою сторону охранника и тут же заломил руку второму и пробил его лицом боковое стекло. Сам резко дернулся, не моя вина.
За секунду меня окружила оставшаяся четверка и в воздухе повисло напряжение.
— Ты что творишь? — разозлился Арсений.
— Тот же вопрос к тебе, — равнодушно ответил я, — я просил защитить девушку, а не пленить ее и поставить вокруг пятерых извращенцев. Вы бы ее еще раздели и в багажник бросили.
Арсений не нашелся что ответить и лишь начал пыхтеть от злости. Эх. Когда он молча хмурился мне нравилось больше.
— Я просто хочу ее развязать, — после короткой паузы ответил я и оттолкнул от себя пятого извращенца, — и, если для этого мне потребуется раскидать твоих щенков, я это сделаю.