— Отставить, парни, — махнул рукой Арсений, не сводя с меня взгляд, — укрепите периметр в третьем квадрате.
— Но он ведь… — неуверенно замычала рожа, разбившая стекло.
— Выполнять! — резко выпалил Арсений и пятерка извращенцев разбежалась в стороны.
Василиса Богданова в это время сидела на капоте и весело болтала ножками. В руках у нее уже была бутылочка красного вина, опустошенная наполовину.
Арсений тяжело вздохнул, заметив это, а потом перевел свой бушующий в ярости взгляд на меня. К этому моменту я как раз полностью освободил Скрябину от всего лишнего. Лена, получив свободу, тут же спряталась за моей спиной и гневно зыркала на амбала.
— Объяснишься? — не сдержался и нарушил тишину Арсений.
— Можно конкретнее? — уточнил я, — про разговор с Валерой? Про побег от Олежки? Про Лену? Про побег с острова? Про звонок? Про дела в недрах Карелии или про нашу задержку с Василисой?
— Про все, — тут же ответил Арсений.
— Долгая история получится, Арс, — поморщился я, — не хочу.
— Времени у нас хватит, — взяв себя в руки спокойнее проговорил Арсений.
— Мааарк, — охмелевшим голосом протянула Богданова и отбросила пустую бутылку в сторону, — просто для справки, я давненько не видела, как Арсений выходит из себя. За это зрелище можешь просить у меня что угодно.
— Ты бы такими словами не разбрасывалась, — негодующе покачал головой Арсений, — придется ведь исполнять.
— Да не проблема, — отмахнулась Василиса, — Марк попросит, ты сделаешь. Помнишь, что ты мне должен? Я его нашла и вот он перед тобой.
— Вася, — стальным голосом прохрипел Арсений в ответ.
— Поняла, поняла, — Василиса подняла ручки и соскочила на землю.
Одним ловким движением выудила из рюкзака еще одну бутылку с красным вином, подошла ко мне, чмокнула в щеку и подмигнула. После чего схватила стоящую за моей спиной Скрябину за руку и потянула в сторону.
— Что? Куда? Зачем? — начала брыкаться Лена и вопросительно посмотрела на меня.
— Все в порядке, она тебя связывать не будет. Вася у нас лапочка, — кивнул я и Скрябина перестала сопротивляться.
Но моим словам не поверила. Хотя, я ей не соврал. Пьяная и в кругу своих, Василиса Богданова и правда лапочка.
Арсений сопроводил это действо серьезным взглядом и благодарно кивнул Богдановой напоследок.
— Василиса сказала, что вас тут убивают, — сказал я как только женская часть компании отошла подальше, — да и опасно стоять на месте. Куракин уже послал парочку убийц. Будут еще.
— Где? В лесу? Сколько было? Откуда знаешь про Куракина?
— Да. Шестеро. Дорогущими артефактами размахивали, — без запинки ответил я по существу.
Разговор затягивать не хотелось.
— Ясно. За Куракина не переживай. Мы устранили семнадцать его человек за последний час. Больше соваться не будет. Периметр перекрыт. Извини, эта шестерка видимо была в роли разведчиков и прибыла раньше нас. Потому мы их упустили. Артефакты поднимали?
— Я что идиот? — хмыкнул я, — все Куракинские миллионы в лесу лежат. Давай, собирай своих щенков по машинкам и поехали отсюда. Постараюсь их не обижать. А поболтать и по пути можем.
— Нет у нас больше машин, — вдруг заявил Арсений, нервно постукивая пальцем, — и мои люди действительно умирали сегодня и умирают сейчас. Защищают подходы сюда.
— Ты же сказал Куракин не проблема? — тут же напрягся я.
— А это и не он. Это люди Коновницына.
— Дерьмо, — не сдержался я и стал расхаживать из стороны в сторону.
Так мне всегда лучше думается.
У боярина Коновницына в моем мире нет вассальных родов, нет жены или детей, нет никаких кровных родственников.
Он последний оставшийся в роду самовольный одиночка. Коновницын хоть и состоял в совете двенадцати, от него реальных проблем мы с дедом испытывали меньше всего.
Потому что Коновницын всегда действовал открыто и с размахом. Не боялся напрямую бросить вызов. Не прятался по углам. Вел себя по чести. Точнее по извращенной ее версии, которую называл личном кодексом, но тем не менее.
Дед это ценил. И расценивал противостояние с Коновницыным как «дружеские» встречи.
Борис Жуков странным образом находил с этим боярином общий язык и между ними существовало нечто вроде джентльменского соглашения о ведении войны. Которое Коновницын, как ни странно, чтил и исполнял. Деталей я не знал, а представлял себе это как нечто вроде правил открытой дуэли, только глобальных масштабов.