Три секунды ожидания и внутри купола остались лишь мы четверо. Я и Куракин, стоящие на разных концах поля. Судья Азаров по правую руку под дополнительным защитным конструктом. И Катя по левую сторону осталась внутри управлять барьерами.
Богданова разумно решила не покидать поле зрения боярского сыночка, чтобы Куракин ничего не заподозрил и не торопился закончить бой. Правда, то, что Катя допускала вероятность моего проигрыша было даже обидно.
Перенос важных экспонатов из оранжереи мог заметить оставшийся за барьером слуга, но полагаю этого задохлика уже закрыли где-нибудь в туалетной кабинке.
Осознав, что переиграть расклад не получится и сражаться придется со мной, Куракин погрузился в раздумья, ни на секунду не спуская с меня взгляда.
Ну конечно, боярский выродок, все твои артефакты были тщательно отобраны чтобы не оставить и так довольно слабой в бою Екатерине Богдановой ни единого шанса.
Грозовые перчатки идеальный выбор против одиночного противника со слабыми потоками. Одно прямое попадание и бой закончен. Барьерный шлем на случай, если Катя умудрится сократить дистанцию. Такой плотный щит воздуха не пробить без смешанного боевого потока, который Кате недоступен.
И как вишенка на торте посох, который способен влиять на все внешние потоки энергий вокруг, единственную сильную сторону Богдановой.
Если бы против Куракина вышла Катя, то бой был бы завершен в считанные секунды. Кажется, по тому, как она сжалась, Богданова и сама это только что поняла.
Из-под земли со скрипом поднялись две квадратные бетонные пластины, увешанные холодным оружием и на миг над полем боя повисла звенящая тишина.
— Бой! — скомандовал Азаров и смертоносный раскат молний тут же устремился в мою сторону.
Пожалуй, стоило хотя бы уточнить правила поединка, — запоздало подумал я, уходя перекатом к правой бетонной плите.
Ну да ладно, разберемся по ходу дела. Воздух вновь завибрировал и в меня тонкой нитью потянулась очередная атака грозовой перчатки. На этот раз Куракин бил не по площади, а целился наверняка.
Пришлось черпнуть астральной энергии из запасов и усилить ноги для прыжка. В последний момент я успел оторваться от земли и только это спасло от прямого попадания. Схожие точечные удары вхолостую ударили в семь точек вокруг.
— Силен, чертяка, — облизнулся я.
По одному перекату определил мои физические способности и скорость движения.
— Долго будешь бегать? — пробасил Куракин, — думаешь лишние секунды вам как-то помогут?
Ответить я не успел, потому что пришлось вновь скакать как сумасшедший акробат в грозу. Перебрасывать свои жалкие крохи астральной энергии по разным группам мышц для осуществления прыжков и кульбитов приходилось ежесекундно и это утомляло. Но выбора особенно не было.
Пока его грозовые кандалы заряжены мне не хватит скорости подобраться вплотную.
Очередной раскат со свистом врезался в бетонную плиту и по ней пошла трещина. Я бросил взгляд на вязь потоков артефакта и улыбнулся сам себе. Пора.
Подхватив пару кинжалов со стенда, я рванул на противника на полной скорости. Куракин лишь слегка удивился моей наглости, но не растерялся и мощным движением воткнул посох в землю.
Пространство вокруг завибрировало и родовым взором я заметил, как гирлянда потоков начала медленно раскручиваться. Ерунда, успею. Пока грозовые кандалы разряжены, Куракин вынужден перейти в ближний бой.
На бегу я бросил в противника слегка напитанные астралом кинжалы, но они отскочили от воздушного щита как мячики от бетона.
Я сблизился с Куракиным вплотную.
Увернувшись от неуверенного выпада правой, я вложил всю до последней капли доступную мне астральную энергию в кулак и используя инерцию всего тела ударил в солнечное сплетение Куракина.
Шансов среагировать у боярского сыночка не было, но за него это сделал артефактный шлем. Внешний слой воздушного щита сработал неожиданно эффективно и полностью погасил мой удар. Справившись с основной задачей, воздух щита в тоже мгновение заклубился острыми вихрями разрывая мою руку на куски.
От болевого шока я едва не одернул руку, чтобы вынужденно разорвать дистанцию, но в последний момент на груди боярского выродка под слоем лирия я заметил четвертый артефакт.
Едва заметный круглый медальон с изображением полярной совы на тоненькой цепочке вызвал во мне состояние неистовства. Наплевав на адскую боль, которая разрывала мою руку на маленькие кусочки я изо всех сил потянулся к медальону.
Казалось, эти миллиметры я преодолеваю целую вечность, но я не мог остановиться. Ни одна боярская мразь не имеет право носить медальон моей матери.