Но ближе к весне ситуация, как говорится, назрела.
- На х..й нужны эти интеллигенты! На х..й нужен этот твой университет! Нужно работать вместе со скинами, пи…еть черных, которые прогоняют с рынков русских бабушек! – вещал Андрей Гребнев на собраниях. Его почти никто не поддерживал, даже один бывший член РНЕ, бородатый такой, лысоватый, полный парень, похожий на былинного русича, и тот недоовльно мотал головой, слушая Гребнева. Но Гребнев был очень активен, и на собраниях постоянно ругался со мной. Нужно было что-то предпринимать, чтобы не потерять людей, чтобы спасти национал-большевизм в Петербурге.
Что было делать? Лимонов дал мне самые широкие полномочия: выгоняй кого хочешь. Но я не мог исключить Гребнева из партии только за то, что он – расист. Все же я возглавлял питерское отделение НБП, куда людей сгребали, а не секцию какого-нибудь троцкистского интернационала. Нужен был повод, и чтобы его получить, я возложил на Гребнева решение задач, с которыми он не справился, или не думал выполнять, не знаю… Нужно было избавиться и от «гангренозных» «старых партийцев». Я знал, что они продолжают устраивать в штабе пьянки, правда, не так часто, как раньше, об этом мне сообщал Саня, хозяин «чайханы». Я попросил Саню, чтобы он тут же сообщил мне, когда начнется очередная пьянка. Он сообщил. Я явился в штаб и застал разгул в самом разгаре.
- Почему вы нарушаете мой приказ, который запрещает пьянствовать и даже курить в штабе? - спросил я.
- Это наш штаб! Что хотим, то и делаем! – ответил один глистообразный субъект в очках, волосы жиденькие, русые.
Я прогнал пьяниц, а на следующий день в двери штаба вывесил приказ об исключении из партии братьев Гребневых и группы «старых партийцев»: за грубые нарушения партийной дисциплины, саботаж важных поручений председателя ленинградского отделения НБП и за поведение, «несовместимое со славным званием национал-большевика».
Жалею теперь, что исключил Сергея Гребнева, исключать его было не за что, нужно было его оставить, а так я его сам бросил в братские объятия. Обиженные «ветераны» почти все были трусоватыми, и рассчитывали отомстить мне с помощью уличного бойца Гребнева. Глистообразный позвонил мне и сказал, что люди, исключенные мною из партии, попросили меня о встрече. Я согласился встретиться и сказал об этом Володе Григорьеву.
- Я поеду с тобой и набью им всем еб…ща! – заявил Володя.
Я его остановил. И поехал на «стрелку» один, в то время как «оппозиция» делегировала человек 5-6. Я сейчас даже не помню, кого именно. Помню, только что был Андрей Гребнев и глистообразный. Встретились мы на станции метро «Площадь Восстания», а потом пошли разбираться в ближайший двор.
Больше всех выделывался глистообразный «ветеран». Он был длинном черном пальто.
- Я, бля, бизнесмен, давал партии деньги, а ты меня исключил! Да мы сами тебя исключим!
Худой в пальто хамил, по всей видимости, рассчитывая, что разборка закончится тем, они все вместе изобьют меня. Но ударить меня первым не решался, надеялся на Гребнева. А тот, надо отдать ему должное, будучи хулиганом с окраины, уличным бойцом, наверное, считал, что нападать вшестером на одного – западло. Гребнев стоял и улыбался.
Худой в пальто, не чувствуя поддержки со стороны Гребнева, стух и попытался выйти из положения, как говорится, с помощью гнилого базара. Я отвел его в сторону.
- Хочешь драться – давай. Я готов. Ну! А на понты брать меня не надо, - бросил я глистообразному. Тот стух окончательно.
- Что вы мне хотели сказать? – спросил я уже Гребнева.
- Пусть скажет тот, кто назначал тебе встречу, - ответил тот.
Один из обиженных заявил, что они требует, чтобы я восстановил их в партии, а потом сложил с себя полномочия председателя местного отделения.
Я ответил, что Лимонов наделил меня неограниченными полномочиями для того, чтобы я вывел отделение из кризиса, в который его вогнали они – пьяницы, бездельники и бестолочи, поэтому решение об их исключении – окончательное, только Лимонов может их восстановить. Они заявили, что напишут «вождю» письмо. Я сказал – пожалуйста, пишите. На том и разошлись.