«Дима Жвания - один из колоритнейших неформалов Ленинграда/Санкт-Петербурга начала 90-х годов. Это - личность настолько же легендарная, насколько и одиозная. Внешне он чем-то напоминал мне Константина Кинчева, во всяком случае, на голове у него был такой же панковский прикид. Ходил он в чёрной рубашке с завязанным пионерским галстуком. Словом, левак из леваков. Если в Москве столь же известными персонажами стали несколько позже Дима Костенко и Лёша Цветков, то в Питере их черты соединял в себе Дима Жвания» (От последних диссидентов к первым неформалам/ http://www.igrunov.ru/vin/vchk-vin-nhistor/remen/1123240766.html ).
Только кофта у меня была не черной, а красной (мама привезла с дальнего Востока), а вот шейным платок был черным. В черной рубахе я ходил потом, будучи председателем питерского отделения НБП.
С анархистской тусовкой я не хотел иметь ничего общего, но от анархизма я отошел не из-за деградации движения. Скорее она, деградация, создала нужный фон для этого отхода.
Постепенно я разочаровывался и в анархистской программе. Не в анархистском идеале, а именно в программе борьбы за этот идеал! Мы агитировали рабочих, некоторые рабочие были не прочь с нами побеседовать.
- Вот вы говорите, что советская система – это плохо, и частная собственность, как на Западе, это плохо. А что тогда вы предлагаете?
- Рабочее самоуправление.
- У нас есть СТК, но он ничего не решает.
- Нужно контролировать деятельность СТК, пусть он регулярно отчитывается перед рабочим коллективом, а лучше – разгоните продажные СТК, и выберите рабочие комитеты.
- Положим. Но как будет осуществляться управление экономикой в масштабах страны?
- На съездах производителей будет вырабатываться общий производственный план.
- А кто будет следить за его исполнением?
- Сами рабочие. Нужно чтобы делегаты постоянно отчитывались перед рабочими коллективами, а если они не будут справляться, их рабочие их переизберут. Нужна выборность и сменяемость делегатов в любое время.
- Эдак мы только и будем делать, что заседать. А работать-то когда? Нет, ребята, без управленцев нельзя.
- Но их нужно контролировать.
- А то будет контролером над контролерами?
Кроме того, рабочих, но и всех, кто с нами общался, возникал вопрос, что будет с ядерным оружием? Кто его будет контролировать? А что делать, если революция победит только в России? Как обойтись без государства, пока революция не победит во всем мире?
Я сейчас воспроизвожу вопросы благожелательной аудитории, когда люди просто указывали на слабые места нашей программы. Может быть, сейчас это кажется смешным, что люди серьезно обсуждали с нами вопросы программы, как будто мы были реальной силой. Но тогда дул этот самый… как его – «ветер перемен». И все себя считали политиками, и политические программы обсуждались, наверное, даже в постелях.
Словом, я все чаще искал аргументы в большевистском арсенале. Читал Ленина уже не как студент, а как активист, то есть искал аргументы для защиты своей позиции. Нет, я не собирался отходить от анархизма. Но аргументы я находил уже не только в «Хлебе и воле» Кропоткина, но и в «Государстве и революции» Ленина, где говорится, что переходное, «отмирающее», государство будет сетью свободно избранных рабочих советов. «Может быть, правы те исследователи, которые утверждают, что в основе ленинизма лежат идеи Бакунина? Если спор идет только о терминах, «свободная община» или «отмирающее государство», то надо ли на этот спор обращать внимание?» - размышлял я.
Кроме того, продавая «Черное знамя» у проходных заводов, я неоднократно слышал от работяг: «Наше знамя не черное, а красное!». И я принимал это за стихийный коммунизм рабочего класса.
Отказаться от анархизма? Нет, это было непросто. Я же кожей сросся с анархизмом! Отказаться от него? Отдать на поругание реформистам и тем, кому так тяжело быть молодым? Нет!
Я попытался заменить сеть Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС) сетью Анархо-коммунистического революционного союза (АКРС). Но наша московская ячейка медленно умирала, точнее – она умерла, разлагалась и смердела. Из Москвы приходила информация, что местный лидер Сергей Червяков сотрудничает с ультраправыми и подумывает о создании «охранной» структуры, проще говоря, собирается заняться рэкетом. В Днепропетровске уже немолодой Сергей Дубровский и еще один совсем юный паренек делали все, что могли – распространяли «Черное знамя», ходили на митинги, распространяли листовки, - но успеха никак не могли добиться. Ячейка не росла. Я плохо знаком с украинской спецификой, поэтому не знаю, что им помешало в русскоязычном промышленном городе построить организацию. Дубровский регулярно присылал толковые письма с отчетами, советовался, идти ли на тактически союз с либералами или нет. Я его всячески отговаривал от такого союза.