Тем временем анархистское сообщество требовало от нас объяснений, почему я в своей статье процитировал Троцкого - палача Махно? И мне хотелось поскорей снять с себя старые одежды. Я переговорил со всеми товарищами, активистами АКРС. Почти все были согласны перейти на марксистские позиции: и юный Янек, и Леша Бер, и, конечно, Георгий Моторов, и тот рабочий паренек, не помню его имя, тот самый, который побил своего приятеля за то, что тот спекулировал «Черным знаменем». Макс Пацифик почти отошел от дел, он работал носильщиком на Московском вокзале, зарабатывал деньги, и новое окружение, честно говоря, отразилось на его поведении не лучшим образом.
Мы решили отказаться от названия АКРС и заявить о создании новой организации - марксистско-ленинской. Долго думали, как ее назвать. Просто отбросить «анархо» и стать просто Коммунистическим революционным союзом? Янек предлагал назваться Союзом коммунистов-революционеров, с намеком на эсерство. Объявить себя «Красными бригадами» было бы смешно. К тому же наши новые троцкистские друзья резко осуждали террористов, и с этим приходилось считаться. В Италии существовали ультралевые Вооруженные пролетарские ячейки и ультраправые Вооруженные революционные ячейки. Я решил скрестить эти названия, получились Революционные пролетарские ячейки.
Я уведомил о нашем решении Вольберга. Тот принял информацию спокойно. И даже согласился распечатать на машинке декларацию РПЯ. Распечатал. Но потом вдруг стал всех обзванивать и настаивать на проведении экстренного собрания, на котором он поставит вопрос об исключении меня из АКРС за предательство анархистских идеалов. Я согласился на созыв такого собрания. Прошло оно в одной из аудиторий 1-го корпуса института имени Герцена.
Вольберг привел с собой людей, которые давно не участвовали в деятельности АКРС. Он вошел в раж. Кричал, обвинял меня в развале организации, в предательстве. Я пытался его урезонить, не понимая, что на него нашло, он же собирался отойти. Только потом я узнал, что Вольберг успел поссориться со своей юной художницей, и это, наверное, подвигло его продолжить революционный путь.
Я не хотел ругаться с Ильей, я слишком его уважал, был благодарен ему за все, что он сделал. Я сказал:
- Илья, ты видишь, что большинство ребят выступает за переход на марксистско-ленинские рельсы. Ты в меньшинстве. Давай мирно разойдемся, пропорционально поделим партийные деньги.
Вопрос о деньгах был довольно принципиальным. В кассе скопились большие деньги – около тысячи советских рублей, мы их накопили, продавая «Черное знамя». Я, честно говоря, пожалел, что, доверяя Илье, как себе, не забрал у него деньги сразу после того, как он заявил о желании покинуть АКРС.
- Ни копейки не получите! - заорал Вольберг.
- Почему? Мы все продавали «Черное знамя», все участвовали в его издании. Так что разделим деньги на доли.
- Не получите ни копейки! – Вольберг гнул свою линию. – Вы предатели, отступники, а это деньги АКРС, вы не имеете права на них, я буду на эти деньги возрождать АКРС, продолжать издавать «Черное знамя».
Те, кого привел Вольберг – его приятели, один - убийца старушки, другой - художник, сидели молча. Лишь один раз убийца попытался «разрулить» конфликт, изображая из себя «вора в законе». Но после того, как всем стало очевидно, что Вольберг «закусил удила», убийца скис.
Я в последний раз попытался урезонить Илью.
- Эти деньги заработали все мы, ты делал макеты, мы продавали газеты на митингах и по утрам. Давай поделим их, это будет честно. Ты займешься возрождением АКРС, а мы пойдем иным путем. В конце концов, если ты действительно собираешься издавать «Черное знамя», поделим их пополам.
Вольберг, видимо, понимая, что исчерпал аргументы, заявил, что ему больше не о чем разговаривать с предателями, и ушел вместе с «группой поддержки».
- Что будем делать? – спросил меня Янек.
- Есть одно средство.
Из аудитории мы вышли вместе с Янеком и Георгием.
- Если Вольберг не хочет расстаться по-хорошему, расстанемся по-плохому, - во мне закипала злоба на Илью. Если он оказался рядом, я бы ударил его, просто избил. Все уважение к нему улетучилась. Я был уверен, что не издаст без нас ни одного номера «Черного знамени», а если и издаст, то кто будет его распространять? Сам Вольберг продаже газет не занимался. Stronzo!
- Что хочешь предпринять? – спросил меня Янек.
- Придется позвонить его старой любовнице и сказать, что, если вы не хотите, чтобы в доме Ильи разгорелся скандал, убедите его отдать деньги РПЯ.
Я представляю, как многие сейчас брезгливо поморщились. А что было делать? Мы зарабатывали эти деньги, три раза в неделю вставая в 5-30 утра, чтобы успеть ко времени прохода утренней заводской смены. Деньги нужны были РПЯ на издание новой газеты. Мы не хотели брать деньги у французов, чтобы не зависеть от них. Это был политический вопрос, вопрос о нашей политической эффективности.