Правда, когда Гоша сообщил, что получил письмо от LO, я удивился. Еще больше я удивился, когда Гоша заявил мне, что это письмо – ответ на мое послание во Францию. Я долго вспоминал, когда мог написать во Францию не какое-то письмецо, а целое послание! Наконец вспомнил. Уезжая, Пьер попросил меня набросать на бумаге мое видение политической ситуации и задач нашей организации. Он дал мне свой блокнот, я сел писать, дело было в квартире Гоши. Пьер расхаживал по комнате, попыхивая душистой трубкой. Со стороны, картина, наверное, напоминала место из какого-нибудь фильма о Сталине и его окружении. Только у Пьера не было усов.
Так что дефицита в «международных контактах» мы не испытывали. Но эти контакты не были нашей целью, они прилагались как бы в качестве нагрузки.
В сентябре мы перешли к тактике «пролетарских экспедиций». Первым объектом для такой экспедиции мы выбрали железнодорожное депо в Тосно. И вот почему. Мы узнали, из депо уволили рабочего, кажется, Тихомирова, за то, что он требовал выделить ему собственное жилье, на которое имел право, поскольку отработал в депо положенное количество лет. В знак протеста уволенный железнодорожник начал голодать прямо напротив Ленсовета – он поселился в палатке на Исаакиевской площади у памятника Николаю I. Милиция его не трогала. Тихомиров состоял в Центре взаимопомощи рабочих «Независимость». Центр представлял из себя компанию последователей Леонида Павлова, человека, внешне очень похожего на Карла Маркса в преклонные годы. Павлов разработал свою теорию, согласно которой рабочих эксплуатирует «класс социалиев» - первых лиц, то есть начальники.
Честно говоря, нас не сильно интересовал сам Тихомиров и его личный квартирный вопрос. Мы искали повод проявить себя как защитники пролетариев. Мы пригласили представителя «Независимости» и предложили ему провести заочное заседание «рабочего суда», то есть без участия обвиняемого – начальника вагонного депо города Тосно, депутата Леноблсовета В.П.Соловьева. Представитель «Независимости» согласился с нашим предложением. И «рабочий суд» постановил, что «за преступную деятельность против рабочего движения» г-на Соловьева следует: 1) незамедлительно выгнать с занимаемой должности; 2) лишить права заниматься какой-либо административно-распорядительной деятельностью на 2 года; 3) выселить из незаконно занимаемой квартиры в рабочее общежитие, а квартиру передать законным владельцам (то есть нуждающимся рабочим).
Я распечатал 1000 экземпляров этой листовки на агрегате, который мне удалось забрать у Вольберга. На следующий день, дождливым сентябрьским вечером мы отправились в Тосно. Мы это – Алексей Бер, Янек, Саня Гажев и я.
Мы перелезли через забор депо, и начали раскладывать листовки на рабочих местах, в вагонах. Административный корпус оказался открытым, мы с Янеком вошли внутрь и стали раскладывать листовки на креслах, прикреплять их на доски объявлений, вдруг внизу послышались шаги и голоса. Мы поднялись на верхний этаж, нашли дверь на чердак и вылезли на крышу, чтобы спуститься по внешней пожарной лестнице, снизу нас заметила какая-то тетка и подняла крик. Мы нашли дверь, которая вела с крыши в какой-то аппендикс административного корпуса, начали ее взламывать, неожиданно с внутренней стороны дверь отворил охранник, я чуть не упал на него. Охранник испугался и просто попросил нас уйти с крыши, проводил нас вниз. По дороге мы разговорились, я объяснил, кто мы и зачем приехали в Тосно. Внизу стояли еще несколько охранников, они вели себя наглей, но в рамках. Все в один голос говорили, что Тихомиров думает не о коллективе, а только о себе. Я сказал, что мы им, охранникам не верим, и хотим узнать мнение рабочих депо. И охранники отпустили нас: «Идите в депо, поговорите с мужиками, только все уже разошлись, осталась только дежурная смена». В годы перестройки такое было реально, сейчас бы тут же охрана сдала активистов в милицию, а та отвезла бы их в суд за незаконное проникновение на промышленный объект. Что касается мужиков, то их мнение в отношении Тихомирова разделилось. Мы раскидали все листовки и с чувством выполненного революционного долга возвратились в Питер.
Вскоре на общем собрании мы приняли Декларацию революционных пролетарских ячеек № 1 – «Рабочему классу – революционную партию». Общаться с внешним миром посредством деклараций и коммюнике – стиль, который мы переняли от немецкой «Фракции красной армии» и итальянских «Красных бригад». Текста Декларации написал я, а приняли его единогласно. «Хозяйство, государство, политика бюрократии и ее международные отношения поражены насквозь социальным кризисом, характеризующим предреволюционное состояние общества, - я привожу полностью текст документа, чтобы было понятен наш образ мышления. – Главным препятствием на пути превращения предреволюционного состояния в революционное является отсутствие у пролетариата пролетарского руководства. Выходя на политическую арену, пролетариат становится объектом манипуляций чуждых ему политических сил. Опыт забастовочной борьбы показал: без своей политической организации пролетариат не может отстоять свои политические и экономические требования; создаваемые им органы самоуправления – стачкомы – наводняются «бюрократической сволочью» и рабочей аристократией. Это будет продолжаться до тех пор, пока пролетариат не создаст свою политическую партию – партию революционного авангарда. Ее цель: завоевание власти пролетариатом и экспроприация буржуазии и бюрократии. Это особенно важно сейчас, когда часть сталинской бюрократии из привилегированной касты стремится стать классом необуржуазии. Ее политика реставрации капитализма и сделок с международным империализмом грозит ликвидацией экономических основ рабочего государства и превращением СССР в полуколонию. Это принесет огромные беды рабочему классу и без того задавленному бюрократическим прессом. То, что готовят реформаторы – это чудовищный мутант худших черт империализма со всеми «прелестями» сталинизма. Без политического объединения рабочих нельзя будет противостоять этим процессам.