- Сколько с меня?
- Да ты чего, братуха? Нисколько! Ты же не на трахач собрался.
На Исаакиевской собралось около тысячи три человек, а, может, и больше. Толпа аплодировала тем, кто перегораживал улицы своими легковушками. Дымила полевая кухня, разносили «Невское время», бегал Рауш – глаза горят, борода всклочена, уши торчком. Я встретил своего преподавателя по Новой истории Борисенко, он читал лекции о Франции конца XIX века, интересно рассказывал о Парижской коммуне, посоветовал мне прочесть о коммуне книгу Петра Лаврова. Я скитался по площади и не знал, чем себя занять. Строить баррикады? Смешно. Что значит телефонная будка против танка? Я смотрел на людей и думал, что они будут делать, если действительно подойдут танки и начнет действовать спецназ? В это момент передали, что в Москве, защищая Белый дом с Ельциным, погибли три человека. Толпа смолкла, на лицах одних читалась решимость, на лицах других – растерянность, подавленность.
С балкона Мариинского дворца время от времени выступал Александр Беляев, он был тогда председателем Ленсовета, а Собчака уже избрали мэром. Ему кричали снизу: «Снимите красный флаг! И поднимете трехцветное знамя демократии!». Беляев отвечал: «Я понимаю ваши чувства, и я на вашей стороне, но для того, чтобы трехцветное знамя стало государственным, нужно соответствующее решение Верховного совета».
А я вот не понимал чувства тех, кто предлагал снять красное знамя. И скажу честно, мне было неприятно находиться рядом с ними. Но я не уходил. Ждал, чем все закончится. Закончилось ничем. Утром окончательно стало ясно, если танки если куда и шли, то где-то по дороге застряли. На первой электричке метро я уехал домой, спать. Но не тот-то было. Приехал Янек. Он принес газету «Ленинградская правда», в которой цитировались заявления директоров ведущих предприятий и учреждений города с одобрением введения чрезвычайного положения, в частности, было напечатано заявление директора ЛПО «Звезда». Он, конечно, полностью поддерживал ГКЧП и объявлял о введении чрезвычайного положения на вверенном ему заводе, «в связи с тем, что антигосударственные элементы распространяют в цехах листовки подрывного содержания».
- Надо на это ответить! – заявил Ян.
- Согласен. Что ты предлагаешь?
- Давай запустим бутылкой в автомобиль директора «Звезды».
Красивая идея, но я ее раскритиковал.
- Сейчас поднялись массы, и мы, авангард, не должны отрываться от масс, нужно предложить рабочим реальный план действий.
Ян не стал упорствовать, и мы быстро набросали текст второй листовки.
«Товарищи рабочие!
Наступает час решительных действий. Хунта еще не свергнута. В ее руках значительные силы. Исход борьбы зависит от нас. Цитаделью мятежников являются не только отдельные воинские формирования, но и администрация, которая руководит предприятиями.
Если администрация открыто поддерживает заговорщиков, если она явно придерживается антипролетарской фашистской политики, выход один – ударить по администрации.
Товарищи рабочие!
Для борьбы с реакционерами, рвущимися к власти по трупам, а также для борьбы с прохунтовской администрацией, формируйте отряды рабочей милиции.
Незамедлительно ставьте перед Ленсоветом, в частности, перед Щербаковым, главным военным начальником Ленинграда, вопрос об их вооружении.
Голыми руками свободу не отстоять!
Вся власть вооруженным рабочим!»
Мы быстро распечатали листовки на ротаторе и поехали раздавать их к «Звезде». По дороге мы прихватили Бера. Но листовки мы раздавали недолго, приехала милиция, затолкала нас в «бобик» и увезла в ближайшее отделение. Видимо, сообщила охрана предприятия, что опять пришли парни с подрывными листовками. В отделении нас посадили даже не в «обезьянник», а в камеру предварительного заключения, где продержали до того момента, пока не стало окончательно ясно, что ГКЧП проиграл.
Я не спал три ночи, и весь следующий день спал до вечера. Лелик уехал накануне. В суматохе он, конечно, понял, что я и есть Дмитрий Жвания. Он не обиделся меня, а, наоборот, посмеялся: «Лихо провели!» Он изъявил желание вступить в РПЯ. У меня сохранилось его заявление в «Рабочий комитет по созданию революционной рабочей партии (РПЯ)»: