Я чувствовал вину за смерть Даши и это меня угнетало. В каждом взгляде я видел какой-то упрёк, обводнение. Это давило, сжимало моё сердце. В конце концов, я сломался. Внутри меня поселилась пустоту. Она стремительно разрасталась, и вскоре во мне не осталось ничего. Мной завладела апатия. Тело просто продолжало существовать, но весь интерес к жизни куда-то подевался. Сон, завтрак, обед, ужин, сон. И так день за днём. Я не знаю, чем занимался в перерывах между едой и сном. Наверное, ел. Или лежал.
На работе мне дали отпуск. Сказали, что могу ни о чём не беспокоиться и спокойно восстанавливаться. Родные как-то пытались меня утешить, говоря слова поддержки, но до меня доносился один только неясный шум. Это началось на следующий день, как я узнал, что Даша скончалась на месте, а врачи просто увезли мёртвое тело. Из-за стресса у меня поседели несколько прядей волос. Но душа всё ещё не ушла из моего безжизненного тела. Когда мне на глаза попалась фотография, где мы с Дашей, счастливые и довольные, вместе позируем на последнюю школьную фотографию. Я просто стоял и смотрел на неё, пока мой взор застилала пелена слёз. На предложения мамы - убрать эту фотографию до лучших времён - я ответил резко негативно.
Мир начал терять краски, постепенно становился серым и пустым. У меня было всего два состояния: я либо ел, либо лежал в кровати. Всё больше времени я проводил глядя в пустоту, среди своих снов и мечтаний. В них я мог быть вместе с Дашей. Мог радоваться жизни вместе с ней, делить свои радости и печали. Но, в конце концов, мечты остаются мечтами. В них нельзя остаться, однажды каждому придётся проснуться. Это лишь полёт фантазии, попытка создать то, что в реальной жизни сделать не смог.
Щелчок дверного замка разбудил меня, вырвал из объятий сладкого сна. Перед глазами разместился потолок маминой квартиры. Тишина занимает собой всю квартиру, отдавая несколько лишних децибел тикающим часам и шуму работающего Вероникиного ПК, который она никогда не отключает. Проворочавшись в кровати, в лишённых смысла попытках уснуть, я нехотя встаю. При смене положения голова откликнулась тупой болью. Мой мозг рисовал план.
Впервые я ясно осознавал, чего хочу. Мечты остаются мечтами, но ведь в них можно остаться навсегда. Надо просто начать действовать...
В первую очередь надо было дойти до кухни и взять нож. Обдумывая дальнейшие шаги своего плана я, сам того не заметив, оказался перед кухонным столом. Взглядом я обшарил весь стол, но чего-то острого, похоже на нож, найти не смог. Обыскав всю кухню я, наконец, нашёл мамин нож, спрятанный в глубине кухонного шкафа.
Это старый кухонный нож, каким пользовалась и пользуется моя мама, с тех пор как мы с Вероникой родились. Но когда на рынок пришли само активирующиеся ножи, более безопасные и удобные в обращении, простые лезвия перекочевали на верхние полки кладовок, в глубины шкафов или на перерабатывающие станции. Наша мама ценила старину и ту эпоху, в которой выросла, и расставаться с её символами, пусть даже и несколько опасными, не хотела. В её комнате до сих пор стоял книжный шкаф, забитый старыми книгами от и до.
Щелчок дверного замка застал меня на кухне, с ножом в руках. Волна холода прошлась по всему телу. Неужели Вероника? Если она увидит меня сейчас, то прощай спокойная жизнь. Но нет, дверной замок продолжал настойчиво щёлкать, явно не желая пропускать кого-то с то стороны двери.
Вообще-то, я не трус. Но сейчас мне стало страшновато. А вдруг это грабители? Сейчас вскроют замок, меня схватят, квартиру обнесут. Я надеюсь, что не прав. Может это просто у Ники ключ в замке заел?
Пока я надеялся и рассуждал, щелчки замка становились реже, но чётче. Некто по ту сторону двери был готов в любую секунду открыть дверь. На всякий случай я подошёл к выключателю света, отодвинул основную панель и приготовился нажимать на кнопку экстренного вызова. Дверь натужно скрипнула и поддалась. Я юркнул за угол и затаил дыхание. Но по велению вселенной, если что-то может пойти не так, то именно не так оно и пойдёт.
В дверь вошли двое. Их лица скрывались чёрные балаклавы с прорезями для глаз и рта, но разница в возрасте всё же оставалась заметной. Тот, что помладше - в чёрной кожанке, нервничал и постоянно дёргался, держал в руках пистолет с глушителем. Его более взрослый и, скорее всего, более опытный товарищ вёл себя куда более спокойно. Взглядом он скользил по квартире, в поисках чего-то необычного, выбивающегося из общего тона повседневности. Чёрная футболка с длинными рукавами, закатанными по локоть, волосатые руки, брюшко, брюки, хозяйский взгляд и большая чёрная сумка, свисавшая с плеча, с характерным логотипом на боку.