— А что случилось с теми, кто состоял на службе у тех троих? У тех, что погибли?
У Кинси дрогнули губы.
— Успокойтесь, господин президент. У джао нет обычая погребать свиту вместе с усопшим императором. Равно как и обычая сати, когда вдове положено броситься в погребальный костер мужа… — он пожал плечами. — Но если вас так интересует… Большинство этих джао после смерти своих патронов стали пользоваться огромным уважением среди соплеменников. Джао придают огромное значение верности, каковую те, разумеется, проявили. Ни в одном из четырех случаев никто из личных подчиненных не ушел со службы.
Президент Стокуэлл откинулся на спинку своего кресла с нескрываемым облегчением. Откровенно говоря, у Кэтлин тоже свалился с души камень.
— Ладно, давайте сменим тему, — объявила она чуть более резко, чем собиралась. — По-моему, папа, ситуация очевидна. Конечно, если доктор Кинси прав, — а мне что-то подсказывает, что так оно и есть. Наверно, здравый смысл, правда?
Стокуэлл попытался изобразить улыбку.
— Не учи кошку ловить мышей… вернее, хитрого старого кота. На самом деле, я полностью с тобой согласен. Первое, о чем следует позаботиться — это не допустить повторения Калькутты. Второе. Предположим, что мы все-таки решим проблему с Экхат. Как только уляжется пыль — сделать все возможное, чтобы Земля стала славной мирной планетой с надежной системой управления. Чтобы, когда Наукра явится с ревизией, у нашего драгоценного Губернатора не было оснований утверждать, что Субкомендант Эйлле открыл ящик Пандоры.
— Именно так, — подтвердил Кинси. — Одним словом, устроить Восстание сипаев в масштабах планеты. Хорошо организованное ненасильственное сопротивление. В будущем это назовут сидячей демонстрацией Земли.
Стокулл поежился.
— Правда, я сомневаюсь, что джао воспримут это спокойно даже если сопротивление будет ненасильственным.
— Безусловно. Сопротивления они не потерпят. Но вспомните аналогию с английским графом. Это совсем другое дело, господин президент. Пока мы сохраняем мир, они не прибегнут к тактике разъяренного быка. И не устроят резню, как в Амритсаре. Вы можете представить, чтобы полицейские направили пожарные шланги на… на… Черт, не знаю… На Элеонору Рузвельт.
На этот раз Кэтлин все-таки рассмеялась.
— Элеонора Рузвельт! Не дай бог Эйлле такое услышать! Кинси улыбнулся, Стокуэлл тоже, хотя более сдержанно.
— Я никогда его не видел. Но мне почему-то кажется, что это великий человек.
Кэтлин покачала головой.
— Человек? Нет, пап. На великого человека он совершенно не похож. Но насчет великого — это ты прав.
Она встала.
— В общем, предоставлю вам утрясти все детали. А мне надо идти… — она помедлила. — Я горжусь, что поступила к нему на службу, папа. Очень горжусь. И если Наукра решит… разумеется, если все мы будем живы… я останусь у него на службе, если будет нужно. Будет он крудхом или нет.
Возвращаясь в командный центр, Кэтлин снова и снова обдумывала свое последнее заявление.
Почему бы и нет?.. Но какого черта ей сохранять безбрачие… Кстати, к слову о браке. Самое время принять окончательное решение. Да, монашеская жизнь ее окончательно испортила. В том, что касается секса, она медлительна и высокомерна, как черепаха. Поэтому с этим действительно лучше не тянуть. По крайней мере, лучше показаться обыкновенной дурой, чем идиоткой, которая корчит из себя жрицу любви.
Скорее всего, «течение» не требует, чтобы она немедленно вернулась в командный центр.
Кэтлин попыталась воскресить в памяти план резиденции, но память воскресала крайне неохотно — вероятно, по причине общей усталости организма. Тяжело вздохнув, Кэтлин свернула по коридору и отправилась на поиски помещения, где была устроена импровизированная штаб-квартира. Она смутно помнила дорогу и шла, почти не думая, куда поворачивает.
Великий. Просто великий…
Я самая старая девственница Америки — монахини, разумеется, не в счет…
Господи, что я творю.
К счастью, поиски продлились недолго. Дверное поле было обесточено, и Кэтлин, заглянув в помещение, тут же увидела Кларика. И Полномочного представителя Хэми. Они что-то обсуждали.
— Эд, можно тебя на минутку?
Кэтлин выпалила это с ходу и лишь потом сообразила, что ее буквально трясет.
— То есть… — она неловко махнула рукой, — я не хочу тебе мешать… то есть вам…
Кпарик лукаво прищурился, потом вопросительно взглянул на Хэми. Полномочный представитель приняла позу «терпение-и-спокойствие»? Кажется, да. Хотя… Во всяком случае, Нарво ее принимали редко. Очень редко.
— У нас есть время, — произнесла Хэми. — Немного, но есть.
Не дожидаясь повторного разрешения, Кларик обнял Кэтлин за плечи и бережно вывел из комнаты.
— О'кей, Кэтлин. Что у нас стряслось?
Она так и не вспомнила, что говорила в течение двух или трех минут. Если вообще что-то говорила. Потом Кларик утверждал, что каждое слово приходилось вытягивать из нее клещами. Но он, наверно, просто запамятовал. Впрочем, истину вряд ли когда-нибудь удастся установить.
Потому что, когда она умолкла, улыбка Кларика стала радостной и спокойной. Очень радостной… и еще более спокойной. И как раз второе из двух было особенно здорово.
— Я счастлив, мисс Кэтлин Стокуэлл. И еще… для меня это высокая честь. Да, я понимаю, вы можете остаться на службе у Эйлле до конца своих дней. На самом деле, я так и предполагал. И понял, что мне это безразлично. Потому что мы точно проживем еще несколько дней. А что будет дальше… — он передернул плечами. — Ладно, не суть. В конце концов, я тоже у него на службе. Я как-то видел фильм про сорок семь самураев. Мне понравилось.
Это была очень мужская улыбка. Правда, тогда для Кэтлин это почти ничего не значило. Было слишком много куда более значимых вещей — усталость, сломанная рука, предстоящее сражение. Но потом — будет значить много. Если это «потом» когда-нибудь наступит.
— Как ты относишься к обручальным кольцам? — спросил он почти с нежностью. Его рука медленно поднялась, пальцы коснулись ее щеки. Кэтлин закашлялась и накрыла его ладонь своей.
— Ничего лишнего, Эд… — голос ее не слушался. — Просто…
Последних слов она произнести не смогла.
Через несколько дней Эд Кларик будет сидеть в танке, посреди Солнца, и вести бой против самых безумных и безжалостных противников в Галактике. Может быть, она останется в живых, но он — вряд ли.
Просто что-нибудь, чтобы вспоминать о тебе, если нет ничего другого.
Глава 35
В эту ночь Эйлле пришло послание от старейшин Плутрака.
Он только что погрузился в дремоту, но едва рядом с грудой его дехабий темным силуэтом возник Яут, сна как не бывало. Эйлле провел пальцами по ушам, отряхнул вибрисы и встал. Скорость течения все возрастала. Безусловно, этот разговор с коченом должен был состояться. Но не так скоро.
Шагая за Яутом по переходам дворца, Эйлле размышлял, сумеет ли Талли убедить своих товарищей по Сопротивлению. Кэтлин находилась в помещении, которое он выделил ей в качестве личной комнаты, и спала. Равно как и Уиллард Белк, и доктор Кинси. Люди спят очень крепко, и это делает их вид очень уязвимым для нападения в ночное время.
Две женские особи — дежурные техники, предоставленные Тернарным помощником Чалом, — были встревожены и ждали давно. Когда Эйлле вошел, они сидели к нему спиной, но их позы «беспокойство-и-дурное-предчувствие» читались очень четко. На дисплее голоконтейнера уже светилась эмблема Плутрака, золотая на зеленом. Одна из техников обернулась и поспешно приняла нейтральную позу. Все правильно: что бы ни сказали старшие отпрыски, они скажут это сами. Эйлле оценил ее выдержку. Трудно было не проявить чувств в подобной ситуации.
Это была старшая из техников, из кочена Биннат — судя по ее ваи камити. Большинство отпрысков Бинната хорошо знакомы с этим миром и сложными отношениями людей и джао. Дисплеи голоконтейнера отбрасывали на ее лицо зеленоватый отсвет.