Положение складывалось взрывоопасное.
В качестве одной из мер Эйлле одобрил первое официальное решение ООН — учреждение награды, которую люди назвали «высочайшей медалью за доблесть». Первой «медалью» в ее индивидуальном варианте предстояло наградить— — — посмертно — Лло кринну Гэва вау Нарво, а групповой вариант — также посмертно — присвоили экипажу субмарины-тарана. Эйлле нашел такой обычай странным, но возражать не стал.
Люди — удивительные существа. Чем менее значительный вопрос решается, тем больше времени уходит на его обсуждение. В течение двух планетных циклов люди не могли решить, как назвать награду. В конце концов, индивидуальный вариант награды получил название «Звезда Земли», а групповой — «Знак Солнечного Отряда».
Вручение «Звезды Земли» и «Знака Солнечного Отряда» вызвало большой шум в общественной информационной системе людей, которую почему-то принято называть «средствами массовой информации». Церемония состоялась в Оклахома-Сити, в Зале единения бывшей губернаторской резиденции. При виде крошечного металлического предмета — несомненно, имеющего символическое значение — представители Нарво насколько растерялись. Но куда более странным был сам факт «посмертного награждения», который у людей считался великой честью и знаком признания заслуг. Даровать нечто, соответствующее нарезке на бау, индивиду, которого больше не существует?! Кстати, сама Лло бау не обладала: она была простым пилотом, а не командиром. Впрочем, награда была принята с самым невозмутимым видом. Кажется, даже Нарво способны усваивать некоторые уроки. Врот не преминул поделиться с Эйлле очередным человеческим изречением, которое весьма точно описывало ситуацию: ничто так не помогает собраться с мыслями, как петля на шее.
Эйлле оценил это высказывание. Оно было связано с популярным у людей способом казни, который называется «повешение». Правда, применительно к джао оно утрачивало всякий смысл. Позвоночник у джао несравненно крепче, чем у людей, шея короче. Добавьте к этому мощные шейные мышцы, и станет ясно, что для джао этот способ казни превратился бы скорее в пытку. Провисев полдня, особенно при гравитации, раза в два превосходящей земную, джао в конце концов задохнется, а при резком рывке может повредить гортань, но сломать ему шею таким образом вряд ли удастся. Что же касается пыток, то джао считали их недостойным занятием. Пытка связана с проявлением слабости — не столько со стороны жертвы, сколько со стороны палача. Пытать вместо того, чтобы убить — это род лести. А завоеватели приказывают, но не льстят.
Впрочем, даже растерявшиеся Нарво очень скоро поняли, что Стокуэлл безупречно сыграл на особенностях мышления своих соплеменников. В тот же день о церемонии награждения узнала вся Земля. Люди называют это «широким освещением событий». Едва имя и происхождение пилота-героини стало достоянием общественности, демонстрации против Нарво почти прекратились, а через несколько дней уже никому не приходило в голову устраивать что-то подобное.
В этом отношении весьма полезен, оказался, как ни удивительно, доктор Кинси. Вопреки грозным предостережениям Яута и собственным предчувствиям, Эйлле позволил профессору участвовать в так называемых «ток-шоу». Это был один из странных человеческих ритуалов. Он заключался в том, что в строго определенное время население собиралось перед множеством отдельных ком-приборов и наблюдало, как небольшая группа предполагаемых знатоков обсуждает предложенный вопрос. Примерно так же проходил другой ритуал, еще более странный — «обсуждение за круглым столом». При этом стол мог быть абсолютно любой формы. Эйлле попытался представить себе старейшин коченов, которые делают свои совещания достоянием общественности, но это выглядело уж слишком нелепо.
Однако люди есть люди, и Кинси буквально засыпали приглашениями.
Эйлле был не против. Эти выступления позволяли исправить одну из грубых ошибок Оппака. Бывший Губернатор был настолько неблагоразумен, что старался скрывать от людей все, что касалось джао. Теперь Кинси наверстывал упущенное. Он считался ведущим специалистом в этой области, к тому же находился в личном подчинении у самого Эйлле, поэтому его словам верили безоговорочно — «принимали за чистую монету», как сказал Врот.
Ему удалось объяснить Эйлле, что такое монеты и вообще деньги. Но когда речь зашла о фальшивых деньгах, разговор зашел в тупик.
Откровенно говоря, Кинси порой бывал не слишком точен. Зато, то ли в силу особого уровня восприимчивости, то ли просто из энтузиазма, он никогда не упускал случая украсить свой экскурс в историю джао рассказом о Нарво и об их участии в борьбе против Экхат. По большому счету, это нельзя было считать искажением фактов, к тому же вызывало у людей самый живой отклик. Старые обиды еще не были забыты. Но кадры, снятые в южном Китае после падения плазменного шара, наводили на размышления. Стокуэлл позаботился, чтобы средства массовой информации время от времени напоминали об этом событии, и люди не сомневались, что из двух зол выбрали меньшее.
Никто не объявлял Оппака крудхом, но в сознании людей он уже не связывался ни со своим коченом, ни с джао вообще. Он был просто «Диктатор-губернатор» и «Сатрап-эгоманьяк», который становился объектом копившейся двадцать лет ненависти. Стокуэлл действовал мастерски.
И все же положение оставалось напряженным. Эйлле все чаще отрывался от работы, ловя себя на тревожных мыслях. Неужели в самое ближайшее время такие же кадры будут транслировать не из Китая, а из других точек Земли? И причиной станут не плазменные шары Экхат, а болиды, направленные джао. Пока люди ведут себя пристойно и благоразумно. Но мятеж у них в крови. И джао, как любые завоеватели, не могут позволить себе мягкости в отношении мятежников.
Нэсс вошла в командный центр, где сидел Эйлле. Несмотря на превосходное владение собственным телом, она не могла скрыть тревоги, и Эйлле это мгновенно заметил.
— Субкомендант Эйлле, — доложила она, — один из отпрысков Плутрака хочет с вами поговорить.
Первые из представителей Плутрака уже прибыли на Землю и нанесли Эйлле короткие визиты. Чаще всего это были рядовые отпрыски, некоторые — даже не из самого Плутрака, а из второстепенных коченов. Обычно они ограничивались выражением признательности и с этим уходили. Однако скоро Плутрак должен был дать о себе знать. Эйлле чувствовал направление потока, особенно в течение последних планетных циклов. Но сейчас перед ним стояли более неотложные задачи, связанные с реконструкцией подводных лодок. Поэтому мысли о родственниках сами собой отошли на задний план.
Эйлле встал и покосился на Яута. Последнее время фрагта был особенно необщителен — как правило, таким образом он скрывал беспокойство и сомнения.
— Пусть передадут послание прямо сюда.
Уши Нэсс нервно зашевелились, вибрисы обвисли. Странно: с ней никогда такого не происходило.
— Я неточно выразилась. Коченау ждет снаружи. На миг Субкомендант потерял дар речи.
— Коченау? — растерянно переспросил он. — Снаружи? Здесь?
— Да, — Нэсс наконец-то приняла нейтральную позу и застыла в ней. — Когда он представился, я хотела впустить его немедленно, но он настоял, чтобы я передала его просьбу.