— Вижу.
Он тоже выпрямился и, после секунды колебания, зашагал прочь, обходя Банле стороной.
Вот и все. А жаль. Он мне нравился.
«Вообще-то, он этого не заметил», — подумала Кэтлин, направляясь дальше. Он понятия не имеет о том, что представляет собой ее жизнь, но это к лучшему. Она и не хотела, чтобы он узнал. Проблем и так хватает, незачем вводить в эту игру дополнительного игрока.
Банле догнала ее.
— Тебе угрожала опасность? — ее тело выгибалось, выражая «предчувствие-угрозы».
— Нет, — быстро ответила Кэтлин. — У нас просто были мелкие разногласия.
— Твои родители проявляют слишком большую снисходительность. Ты должна жить в своей коченате, где старейшины могут обучить тебя важным истинам, — произнесла Банле. — А не здесь, среди незнакомцев.
— Люди делают иначе, — возразила девушка. — Они покидают дом и обучаются в университете. Я хочу быть здесь.
Банле лишь неодобрительно сморщила свой курносый нос.
Когда Эйлле, ведя на буксире Талли, вернулся в офис, Райф Агилера уже ждал его. Крупный для человека, но слишком хрупкий для джао, Агилера прохаживался по коридору, как обычно, прихрамывая, и явно обеспокоенный.
Эйлле отключил дверное поле и прошел внутрь. Талли последовал за ним и сразу же забился в угол. Его ярко-зеленые глаза, не отрываясь, следили за джао и человеком. «Точно зверь в клетке», — подумал Агилера.
— Тебя вызвали сюда не для того, чтобы наказать, — Эйлле обратился к технику на своем родном языке. — Хотя многие уверены, что ты заслуживаешь наказания…
Он встретился взглядом с Агилерой. У людей странные глаза — они похожи на белесые яйца со срезанной верхушкой и полупрозрачным содержимым. На этот раз содержимое было темно-коричневое.
— Ты это понимаешь?
Агилера бросил короткий взгляд в сторону Талли, потом опустил глаза. На его скулах заходили желваки.
— Меня слегка заносит, — пробормотал он после небольшой заминки. — Но я не хотел проявить неуважение. Все, чего я хочу — это делать свою работу как следует и быть полезным. Вы же сами хотите, чтобы от нас была польза?
— Польза должна быть подобна волне, — Эйлле процитировал одну из первых максим, которую освоил при обучении. — Тот, кому не находится применения, может считать себя мертвым.
— Знаю, слышал.
Агилера расправил свои костлявые плечи — движение, при котором становится заметным, что плечевой сустав у человека устроен чуть иначе, чем у джао. В итоге то, что можно было бы принять за позу «честно-выражаю-согласие», превратилось в полную бессмыслицу.
— Я хочу, чтобы ты подробнее изложил свое мнение относительно человеческих танков, — Эйлле сел в кресло и откинулся на спинку. — Мне кажется, это может оказаться очень ценным. Так же считает и Смотритель Нэсс.
Тонкие полоски волос над глазами Агилеры поднялись.
— Нэсс? Она никогда… — он умолк, не закончив фразы.
— Последнее время она старалась не высказывать свое мнение. Но теперь она перешла в мое подчинение и освобождена от прочих обязательств…
Он чуть не произнес «… и неприятностей», но вовремя остановился. Людям незачем знать такие подробности. Для этого нет причин. Более того, это было бы… неприлично.
Поджарое тело техника заметно расслабилось, и он потер одну ладонь о другую.
— Я не заставляю вас верить мне на слово. Но многие рабочие из нашего цеха тоже сражались под Чикаго. Почему бы вам и их не расспросить?
— Отличная идея, — ответил Эйлле. — Организуй встречу. Он смолк, и тело само приняло позу «самопогружение-и-размышление».
Дверь оставалась открытой, и Агилера посмотрел в дверной проем, сквозь стеклянную стену коридора, который проходил как раз над цехами. Отсюда можно было видеть, как внизу работают люди.
— А это правда, что где-то есть другая раса, еще более сильная, чем джао? — спросил он. — Которая собирается всех нас уничтожить?
— Ты имеешь в виду Экхат, — откликнулся Эйлле. — И, как ты правильно выразился, они пока еще «где-то». Есть только одна причина, по которой они до сих пор не уничтожили Землю вместе со всеми ее обитателями, словно кучу мусора. Ваша система находится далеко от принадлежащих им узлов контура и поэтому не обнаружена.
Агилера повернулся к нему.
— Но что им нужно?
— Пока этого никому не удалось выяснить, хотя мы, джао, тщательно анализировали ход прошлых столкновений. Насколько нам удалось понять, Экхат просто хотят остаться одни во Вселенной и наслаждаться собственным совершенством.
Поза человека почти не изменилась, но он явно задумался.
— А вы как тогда уцелели? Вы что, выгнали их со своей планеты?
Эйлле был потрясен.
— Ты взял на себя ответственность установить с джао более тесный контакт, чем это было позволено кому бы то ни было из людей. И при этом не знаком с такими основами?! Да еще через двадцать орбитальных циклов после Завоевания?!
Плечи Агилеры поднялись и вновь опустились. Кажется, у людей это заменяло позу «смущение-и-неуверенность».
— Но джао никогда о себе не рассказывают.
Еще одно потрясающее открытие. Приемы установления отношений с побежденными расами были хорошо известны, многократно опробованы и проверены. Это очень напоминало воспитание младенцев. Разумеется, нужно поддерживать свой авторитет и, в случае необходимости, наказывать за непокорность и неуважение. Но чего никогда не следует делать, так это лгать или скрывать что-либо от своих подопечных. Каждый уважающий себя старейшина кочена старается всегда быть искренним со своими воспитанниками. Основа единства — доверие, а основа доверия — откровенность.
И вновь возникает вопрос: чем Нарво здесь занимались?
Однако Эйлле не видел причин обсуждать эту проблему с Агилерой и тем более с Талли. В конце концов, откровенность с представителями подчиненной расы не распространяется на разговоры, которые ведут отпрыски одного кочена за спиной у отпрысков другого.
— На самом деле, мы не знаем, где наша родная планета, — произнес он. — Самые ранние хроники относятся к тому времени, когда большой группе джао удалось бежать из рабства Экхат.
— Они поработили всю вашу расу?!
— Они нас создали. Мы были полуразумными обитателями океанов. Экхат дали нам разум, потому что им были нужны разумные рабы, которые будут работать и сражаться за них.
— Рабы? — Агилера провел рукой по своим непослушным черным волосам.
— Да. Нам повезло. Вероятно, Экхат связывали с нами какие-то планы. Какие именно и почему — неизвестно. Большинство разумных или полуразумных рас, которые попались на пути Экхат, были истреблены немедленно.
— Значит, если не подготовиться к их визиту, нас всех тоже перебьют?
— Скорее всего, — отозвался Эйлле. — А теперь спустись в цех и договорись с рабочими.
Агилера коротко кивнул головой — человеческий жест, означающий согласие, — и скрылся за дверью. — Что-то мне с трудом верится. Талли впервые подал голос с тех пор, как вернулся в офис.
— Думаю, вы нарочно все это выдумали, чтобы нас строить. Последнее слово было тоже произнесено на языке джао, но само выражение было чисто человеческим. Как быстро люди переводят все в понятия единообразия и порядка! Их способ мышления можно назвать линейным. Вернее, прямолинейным. Стоит ли удивляться, что они до сих пор не достигли единства? Ведь прямые соединяются только под углом. Но сейчас есть более насущные проблемы.
— Ты находишься в моем подчинении, — резко сказал Эйлле. — Это дает тебе право задавать мне вопросы, но я советую тебе впредь воздержаться от намеков на то, что я с тобой неоткровенен. Будь здесь Яут, ты бы уже снова обливался кровью. Он очень суровый инструктор.