Солнце уже село, сгущались сумерки, и горизонт напоминал широкую полосу раскаленного железа, которая понемногу остывала. На деревьях трещали цикады, а с юга доносился шум прибоя. Должно быть, со стороны моря надвигается шторм. Воздух был жарким и почти неподвижным, машина нагрелась на солнце, а о кондиционере оставалось только мечтать: джао спокойно переносили жару и холод и не нуждались в подобной роскоши. Правда, люди, которые были вынуждены находиться рядом, подобной выносливостью не обладали. Талли откинулся назад, подставляя лицо хлесткому горячему ветру, чтобы хоть как-то освежиться.
Водитель остановился перед квартирой Эйлле и проворно выскочил наружу, чтобы распахнуть перед субкомендантом дверцу.
— Я вам понадоблюсь сегодня вечером, сэр? — спросил он, когда джао покинули салон. Эйлле небрежно махнул рукой.
— Возможно. Ждите дальнейших распоряжений. Водитель кивнул, забрался на свое сиденье и устроился поудобнее.
Талли смотрел, как джао отключили дверное поле и прошли внутрь. Как они живут в таких домах? Ни одного угла, ни одной прямой линии… Неважно. Главное — похоже, никто пока не заметил, что он отстал.
— Дэнверс, — Талли шагнул к машине. — Сделай одолжение, передай ребятам весточку. Я не хочу, чтобы они думали, что я просто исчез.
Водитель прищурился, посмотрел на него и зевнул.
— Если субкомендант сочтет нужным поставить их в известность, то сам им сообщит.
— Черт возьми! — Талли вцепился в раскаленную дверцу. — Меня же объявят дезертиром!
В любую секунду эта гадость у него на запястье может заработать, и тогда мало не покажется. В прошлый раз ощущение было такое, словно мозги закипают. Так что некогда тянуть.
— Талли, — лениво проговорил водитель, — ты болван. Ты до сих пор ничего не понял? Он — Плутрак. И ты перешел в его личное подчинение. Если мне память не изменяет, такого вЩ никогда не было. А ты беспокоишься из-за какой-то фиг— Ей-богу, я бы дорого дал, чтобы оказаться на твоем месте.
— «Подчинение!» — презрительно фыркнул Талли и тут же вздрогнул: браслет предупреждающе запищал.
— Вот за это ты дорого бы дал? — Талли сунул свое окольцованное запястье под нос Дэнверсу. — За то, чтобы стать рабом?!
Водитель недоуменно нахмурился.
— Ты же джинау! Ты что, не знал, на что подписываешься? А если знал, то какого черта — тебя, кажется, никто за уши не тянул!
И в этот миг запястье пронзила нестерпимая боль. Она пробежала по нервам, как электрический ток, залила мозг, и перед глазами как будто взорвалась сверхновая. Талли заорал и рухнул на колени, ослепленный и оглушенный одновременно. И тут боль схлынула — не совсем, ровно настолько, чтобы у него хватило сил подняться на ноги. Сделав несколько неверных шагов, Талли ввалился в дверной проем.
Там он привалился к стене и несколько секунд мог только дышать. По лицу градом катился пот. Господи, сколько еще это продлится… Сколько его будут таскать на цепочке, как какого-то паршивого пуделя…
Полномочный помощник подробно доложил обо всех перемещениях и действиях нового Субкоменданта за последний день. Приняв рапорт, Главнокомандующий Каул кринну ава Дэно вразвалку прошелся по своей просторной комнате. Его поза выражала подозрение — выражала грубо, но именно это доставляло ему особенное удовольствие.
Мастеров поз кочена Дэно, которые когда-то обучали Каула, это зрелище повергло бы в ужас. Однако Главнокомандующий уже давно обнаружил, что вульгарные позы как ничто другое помогают снять напряжение. Когда он находился в обществе других джао, малейшее его движение отвечало самым высоким стандартам. Но наедине с собой он все чаще позволял себе расслабиться.
Возможно, причиной тому была необходимость постоянно иметь дело с туземцами. Эти дикари имели весьма смутное представление о Языке тела и лишь небольшое число стандартизированных поз. Неудивительно! Ведь столь же смутное представление они имели и об обучении и воспитании. Их лети росли сами по себе, обучались самостоятельно и выходили ясизнь с тем, чего успевали нахвататься. Так можно ли надеяться, что когда-нибудь они научатся вести себя пристойно?!
Главнокомандующий рухнул в кресло и мрачно уставился на голографическую карту галактики, на которой отображались последние передвижения Экхат. Карта медленно вращалась над столом. Системы, в которых шла война, мерцали красным. Те над которыми нависла угроза вторжения, были обозначены синим, а янтарным — те, куда Экхат пока не добрались. Пока. И снова плохие новости — в последнее время других не поступало. Если Свора Эбезона не пришлет помощь в ближайшее время, то этой звездной системе конец. Каул пока тешил себя надеждой, что Гончие все-таки подоспеют вовремя и сумеют создать перевес. На систему Земли, потенциальный источник ресурсов, тоже поначалу возлагали надежды… которые так и остались надеждами из-за упрямства туземцев. Про флот джао и говорить не приходится: война с Экхат идет на многих фронтах, и эскадры рассеяны по всей Галактике.
Но какой смысл размышлять о том, что ты все равно не в состоянии изменить? Сейчас появилась еще одна проблема — его новый заместитель, ава Плутрак. Юноша ведет себя очень странно. Говорят, что он — намт калшти, или, во всяком случае, из тех, кого называют «перспективным». Но почему он так много времени проводит в компании людей? Этого Каул никак не ожидал. Несомненно, Плутрак прислал его сюда повредить репутации Нарво. Но как Эйлле кринну ава Плутрак собирается расширять связи своего кочена, если почти не общается с другими джао?
При этом его фрагта выглядел вполне достойно. Может быть, они послали сюда этого юнца вовсе не для того, чтобы унизить Нарво? Возможно… Каул поймал себя на том, что стискивает кулаки в порыве постыдного злорадства. Возможно, его не послали, а сослали на Землю, потому что он не оправдал их ожиданий. Возможно, он не смог или не захотел соответствовать высоким стандартам Плутрака. Возможно, старейшины решили, что единственная для него возможность принести пользу — это отправиться на беспокойную Землю, ВДе Нарво сотрет его в порошок. Можно не сомневаться, что после такого прецедента конфликт двух коченов перейдет в форму открытого столкновения.
Нет… Нет. Здесь что-то не так. Подобная тактика совершенно не в стиле Плутрака — слишком просто, слишком прямо. Скорее, так стал бы действовать Нарво и почти наверняка — Дэно. Родной кочен Каула был последователем основной доктрины Нарво: если есть возможность — не искать окольных путей. Именно поэтому эти кочены так часто становились союзниками.
Каул вновь зашагал по комнате.
Каким образом можно использовать эту ситуацию с пользой для Дэно? В настоящий момент Эйлле — единственный отпрыск Плутрака на планете. Но можно не сомневаться: отпрысков многочисленных коченов, входящих в Плутрак, можно встретить повсюду, на всех постах… в том числе и самых высоких. Так и должно быть у многочисленного и славного кочена.
Если Эйлле постигнет неудача, Плутрак будет об этом немедленно извещен, причем по неофициальным каналам. И тогда не исключено, что старейшины поверят словам Каула и решат установить связь с Дэно, о чем прежде нельзя было и мечтать. Такой поворот событий будет весьма на пользу его родному кочену. Разумеется, Нарво — давние союзники Дэно, и в этом вопросе легкомыслие недопустимо. Но это неравный союз. При всей своей многочисленности Дэно не сможет противостоять военной мощи Нарво, если Изначальный кочен захочет проявить свою власть. Да, Дэно все еще сохраняет за собой статус Изначального кочена — но надолго ли это? Если ситуация не изменится, с течением времени он будет поглощен Нарво.
Осторожнее, напомнил себе Каул и на миг замер в позе «крайняя-усталость», исполненной подчеркнуто вульгарно. Вся власть и сила, которой Нарво обладают на Земле, сосредоточена в руках Оппака. И ни один из отпрысков его кочена, который оказался бы на его месте, не применял эту силу быстрее и жестче. А значит, ничто не должно указывать — и даже намекать! — на то, что Каул каким-то образом ищет пути связи с Плутраком! Как бы это ни было неестественно для выходца из Дэно, придется действовать тонко… нет, утонченно, как отпрыск Плутрака. Установить связи с Плутраком, подорвав авторитет его же отпрыска… Да, если Оппак это заметит, то будет только рад.