Напряженное тело Тэмт обмякло, она поуютнее угнездилась в кресле и окончательно успокоилась.
Эйлле поглядел на Кларика. Генерал был всецело поглощен созерцанием Кэтлин Стокуэлл и не замечал ничего вокруг. Обычно он прекрасно скрывал свои чувства, но сейчас… Так бывает, когда улавливаешь смысл фразы на чужом языке, не понимая отдельных слов. Взвинченность. Еще в большей степени — гнев. Безусловно, они связаны с привязанностью к этой женской особи из кочена Стокуэллов. Но было нечто еще более сильное, чем гнев. Что-то… очень близкое к ликованию.
Это неизбежно, мрачно подумал Эйлле. И опасно. Но опасность — прямое порождение должностных преступлений Оппака. Бесспорно, твердость в отношениях с подданными необходима. Чтобы знать это, не надо быть отпрыском великого кочена. Но за время своего правления Оппак зашел слишком далеко. Можно только догадываться, как его возненавидели за эти двадцать планетных циклов остальные люди, если он сумел настроить против себя даже отпрыска правящего клана и одного из высших офицеров джинау.
Безумие!
Однако даже безумие может оказаться полезным, если должным образом построить взаимодействие. Должным образом, с должной деликатностью. Осторожно, одно за другим заменять связующие звенья между джао и людьми, подставляя Плутрак на место Нарво. Но так, чтобы не создать угрозы правлению джао на планете. Падение Нарво вызовет волну грубого ликования; им тоже можно воспользоваться, но очень осторожно, как обоюдоострым клинком.
Эйлле покосился на своего фрагту, и тот ответил понимающим взглядом. Как же это хорошо — как чудесно! — снова работать вместе со своим наставником! И чувствовать, что они — словно две руки, направляемые одним разумом.
Яут прочистил горло.
— Учитывая переменчивость настроений Оппака… думаю, будет мудро назначить Тэмт телохранителем Кэтлин Стокуэлл. По крайней мере, на какое-то время.
— Согласен, — с воодушевлением отозвался Эйлле. — Я в ближайшее время смогу обойтись без телохранителя: после своей выходки Губернатор постарается, чтобы ни у кого не возникло даже мысли о том, что Нарво угрожает Плутраку. По крайней мере, открыто.
По большому счету, это справедливо и в отношении Кэтлин Стокуэл, но людям вряд ли понятны такие тонкости. Одного взгляда на Кэтлин и Кларика было достаточно, чтобы убедиться: они оценили бессмысленный жест Эйлле… и не просто оценили.
Но как понять чувства Тэмт? Любой джао — или почти любой — счел бы такое назначение оскорблением. Состоять телохранителем при туземце! Однако лицо Тэмт, и еще сильнее — ее поза, выражали… удовлетворение, и ничто иное.
А потом Эйлле увидел, как хрупкая рука Кэтлин шевельнулась, на миг легла на могучее запястье Тэмт и чуть сжала его. И Тэмт, вместо того, чтобы отстраниться, вдруг накрыла маленькую ладошку человеческой женщины своей лапой и ответила мягким рукопожатием.
Странное зрелище. И Эйлле, и тем более Яут сочли бы такое прикосновение неприятным, если не отвратительным. Но пути, которыми возникают и углубляются связи — даже между джао — весьма многообразны. Для Эйлле не было секретом, что Тэмт страдает от эмоционального состояния, очень необычного для джао. Но не для людей, и у них есть для него название. Она одинока.
Яут нарушил неловкую паузу.
— Не исключено, что на нас попытаются напасть люди.
На этот раз Эйлле даже не потрудился бросить взгляд на Кларика. Ответ генерала можно было предсказать заранее.
— Для Тихоокеанской дивизии будет честью обеспечить Субкоменданту Эйлле безопасность любым способом, каким он пожелает, — отчеканил он. — Если необходимо, я могу предоставить свой лучший батальон для постоянного выполнения этой обязанности.
Эйлле быстро произвел подсчеты.
— Батальон — это слишком много, генерал Кларик. Думаю, одной роты будет достаточно. Может быть, ту, что сопровождала нас во время китовой охоты?
— Будет исполнено, сэр, — Кларик вытащил коммуникатор. — Считайте, что они уже на борту. Я немедленно отдам приказ капитану Уолтерсу.
Он вполголоса заговорил в динамик коммуникатора. Серо-голубые глаза Кэтлин раскрылись и посмотрели на Эйлле, а тело приняло позу «удивление-и-благодарность».
— А «аковы будут мои обязанности?
— Вы будете консультировать меня по вопросам поведения и психологии людей, — ответил Эйлле. — И, если возникнет необходимость, обеспечивать перевод. Вы говорите на нашем языке бегло и почти без акцента, а кроме того, владеете Языком тела — в отличие от большинства людей, которых я встречал. Ваша помощь окажется весьма ценной. Возможно, вы даже сможете обучить правильным позам остальных людей, которые состоят у меня на службе.
— Я… постараюсь.
Она не просто постарается, подумал Эйлле, глядя, как меняется пейзаж внизу. Джао крайне редко впадают в безумие. Но Эйлле снова и снова убеждался, что Губернатор Оппак действительно безумен. По крайней мере, становится безумным время от времени.
Яут уверен, что понял причину, по которой это произошло. Но проблема куда сложнее. Дело не в том, что Оппак «заразился человеческими привычками». Так можно сказать про Врота. Поведение ветерана можно назвать грубым — это свойственно отпрыскам Уатнака, — может быть, даже странным. Но никому не придет в голову сказать, что он обезумел. Оппак делал то же самое и одновременно — в корне противоположное. Он перенимал человеческие привычки, противопоставляя себя туземцам, выбирая самое отталкивающее, что есть в людях. Остального он не заметил. Нет, хуже. Отверг.
Оппака терзал гнев — глубокий, глухой, зреющий уже давно. Причину этого гнева Эйлле не знал. Но, какова бы она ни была, союз, неизбежно возникающий между победителями и побежденными, превратился в нечто уродливое. Нечто… Да, Яут прав. Нечто человеческое.
Он повернулся к Кэтлин.
— Есть некоторые термины, с которыми я столкнулся, изучая вашу историю. Они вызвали у меня затруднение, и я хочу попросить, чтобы вы мне их объяснили.
— Пожалуйста.
— Первый термин — «тиран». Второй — «деспот».
Талли наблюдал за Эйлле и юной Стокуэлл из своего кресла. Похоже, Субкомендант всерьез заинтересовался дочкой президента. Интересно, с чего бы это. Насколько знал Талли, джао не испытывали к «человеческим особям» противоположного пола ничего, сколько-нибудь похожего на сексуальное влечение. Ни одного случая изнасилования за двадцать лет отмечено не было, равно как и любых других отношений, имеющих сексуальную окраску. Жестокость джао была на удивление «бесполой». И не из-за физиологической несовместимости: судя по форме половых органов джао, соитие не вызвало бы никаких затруднений.
Нет, дело не в том, что джао спариваются исключительно со своими соплеменниками. А в том, что они делают это до странности редко. Такое ощущение, что их не возбуждают не только люди, но и особи своего вида. Никаких «мальчики налево, девочки направо». Самцы и самки ходили друг перед другом нагишом, вместе отправляли нужду и вместе купались. Может быть, у них и детей нет? По крайней мере, на Земле никто ни одного не видел. Да нет, вряд ли. Просто джао не привозили сюда свои семьи — или что там у них вместо семей.
В общем, куда больше можно рассказать о брачных обычаях медуз.
Талли повернулся, и что-то твердое врезалось в ягодицу. Что-то прямоугольное, с острыми краями, лежащее в заднем кармане брюк.