— Может, откупимся, — растерянно произнес добрый господин Роджер Стентон.
— Конечно, откупишься! — рассмеялся жрец и хлопнул пастуха по плечу. — От сотни эльфов откупишься, ага, запросто! Блажен, кто верует, учат нас пророки американского континента.
— Какого континента? — переспросил Роджер Стентон.
— Американского, — повторил жрец. — Тебе это неведомо, неучь захолустная, это из первой эпохи. Ладно, пойдемте веселиться, друзья.
— Подождите, святой отец! — воскликнул Роджер Стентон и упал на колени, пытаясь обнять бедра жреца.
— Нет-нет, я предпочитаю самок, — сказал тот, брезгливо отодвигаясь.
— Не позорься, слизь, — вступил в разговор Шон. — Сам подумай своим мозгом прокуренным, что могут сделать три воина против ста эльфов?
— Три воина? — переспросил жрец.
— Я считаю вас за воина, святой отец, — пояснил Шон. — Мне кажется, вы владеете мечом не хуже нас с Хайрамом. Насчет лука не уверен.
— Понял, — сказал Питер. — Ты как бы делаешь мне комплимент. А мне уж показалось было, что ты собрался меня оскорбить…
— Не имею в мыслях, — сказал Шон. — Я, конечно, прошу святого отца принять мои смиренные…
— Забей, — отмахнулся Питер. — Лучше стукни этому трусу в хавальник вместо меня, а то я мараться не хочу.
— Ногой можно? — деловито осведомился Шон.
— Можно, — кивнул Питер.
Роджер Стентон проворно вскочил и отступил на два шага. На его глазах выступили слезы.
— Как вы можете?! — воскликнул он. — Это же скот, живые твари, у них тоже души есть! Товар, в конце концов! Как можно?!
— Ну все, ты меня утомил, — сказал Питер. — Пшел вон. И ты тоже, скотина, пшел вон.
Серый Суслик поспешно выполнил приказ. Покидая балаган, он думал о том, что когда жрец говорил, что три воина ничего не сделают против сотни эльфов, в его глазах читалась ирония. Его взгляд как бы говорил, что будь в том нужда, он лично отправит в черное посмертие не сотню, а целую тысячу беложопых тварей, сил хватит. А он непохож на сумасшедшего…
7
Они вошли в залу, предназначенную для пастушьих развлечений. Здесь было бедненько, но чисто, Питер ожидал худшего. Не иначе, ковры только что почистили.
У дальней стены толпились самки, при виде господ они вскочили и построились в шеренгу. Питер с удивлением обнаружил, что одна самка держат в руках гусли, другая — барабан, третья — дудку, и еще две самки — какие-то трещотки.
— О, музыка! — воскликнул Хайрам. — А танцы будут?
Одна самка вышла из строя и поклонилась.
— Как будет угодно добрым господам, — сказала она.
— Так и будет угодно, — сказал Питер, садясь на подушки. — Танцуй, ведьма!
— Кто танцуй? — переспросил Шон.
— Не бери в голову, — отмахнулся Питер. — Это из древних мифов. Я просто привык с учеными общаться, они такие шутки хорошо понимают.
Тем временем телки, неспособные к музыке, уселись у стены в ряд, другие телки заиграли на своих инструментах, а телка-танцовщица вышла вперед и поклонилась. Питер взял со столика трубку и стал набивать ее гашишом. Шон последовал его примеру.
— Ой! — сказал вдруг Хайрам. И пояснил, когда Питер требоательно посмотрел на него: — Ковры мокрые.
Питер отложил трубку, опустил руку и убедился, что ковры, действительно, мокрые.
— Стадо дебилов, — констатировал он. И тут же пояснил для рыцарей: — Дураков, я имею в виду.
— Может, пастуха того… наказать? — предложил Шон. — Не ждать беложопых, а самим наказать?
Питер немного подумал и сказал:
— Не хочу портить вечер. Чего стоишь, телка? Пляши давай!
Телки-музыкантши заиграли, телка-танцовщица стала танцевать. Питер набил трубку и закурил. Хорошо… Хороший у тебя план, сэр Роджер, хотя в остальном ты — ходячая мерзомть и презренное чмо. Надо распорядиться, чтобы плана тоже отсыпали. Но не сейчас, попозже.
Самка танцевала. Поначалу она двигалась неловко и скованно, но это быстро прошло. Через минуту Питер понял, что если замазать ей жабьи татуировки на морде и одеть не в холстяную накидку, а в нормальную балетную юбочку, она бы неплохо смотрелась на сцене столичного Большого театра. Не примадонна, конечно, но талант несомненный. И гибкая какая…
— Раздевайся давай! — крикнул Шон. — Сколько можно ногами сучить?
Питер посмотрел на Шона с неудовольствием. Эти рыцари — неплохие ребята, но культура — не самая сильная их черта. Их дело — война, а балет и другие искусства им неведомы. Они неспособны оценить изящество поз и движений, а когда танцовщица исполняет сложную фигуру, они восхищаются не балетным мастерством телки, а тем, что у нее накидка задралась. Вот и сейчас хорошо видно, как взгляд Шона прыгает по маршруту грудь-задница-ноги и обратно. Сидит, попыхивает трубкой и пялится, разве что слюни не пускает. А укоризненный взгляд дьякона даже не заметил.