— Пятьсот шагов по окружности, — сказал Серый Суслик. — На самом деле немного меньше, я не вплотную подходил, когда измерял.
— Все равно ничего не вижу, — сказал Питер.
— Ну вот же, марево такое справа от камней! — воскликнул Хайрам. — Кажется, будто небо в одном месте грязное.
— Опаньки, — сказал Питер.
Он увидел Плохое Место.
Это был невероятный и сверхестественный призрачный купол, очень большой, примерно сто пятьдесят шагов в диаметре. Насколько мог судить Питер, его форма была идеально полусферической. Он вздымался высоко в небо, а не видно его было потому, что его окраска была маскировочной, как у мифического животного хамелеона. В нижней части расцветка купола состояла из хаотичных пятен, полос и загогулин — серых, зеленых и коричневых. Примерно на четверти высоты к этим цветам добавился голубой, а начиная с половины высоты, он преобладал. Если специально не приглядываться — пройдешь мимо и ничего не увидишь.
— Дерево, разбивай лагерь! — приказал Питер. — Хайрам, Шон, Суслик остаются со мной. Посмотрим поближе, что это за чудо. Суслик, как близко к нему можно подходить можно?
— Не знаю, — ответил Суслик. — Мне уже здесь страшно.
Шон издевательски фыркнул, но вслух ничего не сказал.
В ста шагах от силового поля Питер спешился, прошел пятьдесят шагов и остановился. Он не чувствовал явной опасности, но идти дальше было страшно. Много нехорошего говорится в архивных документах про силовое поле. Никаких подробностей там не приводится, но общий смысл понятен — не подходить, не трогать, не пытаться преодолеть, а то будет плохо. А как именно будет плохо — совершенно непонятно. Серый Суслик вообще какой-то бред рассказывал…
— Эй, Суслик! — позвал Питер. — Иди сюда!
Серый Суслик слез с лошади и подошел к лидеру экспедиции. Питер сказал ему:
— Помнится, ты говорил, что один орк дотронулся до этого поля и стал плоским, а ты это видел своими глазами. Повтори эту историю еще раз, но не так, как тогда, а нормальными словами, без закосов под дурачка.
— Да я и тогда нормально все рассказал, — сказал Серый Суслик. — Что видел, то и рассказал. Был у меня ученик, Звезда Свиней его звали, хороший следопыт был, лучше, чем Два Воробья, но слишком отчаянный. В тот раз он захотел сквозь пелену пройти, навалился всей силой, она аж прогибаться стала. Пыжился, пыжился, ничего не получалось, я ему говорю: «Пойдем отсюда», а он говорит: «Сейчас попробую с разбегу, если не получится, то пойдем». Ну и попробовал.
— И как? — спросил Питер. — Пробил поле?
— Что-то вроде того, — кивнул Серый Суслик. — Не то чтобы пробил, скорее, провалился внутрь, прямо в толщу пелены. Опутало его и сдавило со страшной силой, он весь плоский стал, как будто на земле нарисованный. А потом выбросило его наружу, кровища так и брызнула, все вокруг залило. А тело так и осталось плоским, я потом его в рулон скатал, к седлу приторочил, так и привез в загон. В пищу оно не годилось.
— Что-то не пойму, — сказал Питер. — Ты говоришь, тело плоским стало. А кости как?
— Кости в мелкую труху размололо, — пояснил Серый Суслик. — Жуткое давление там было. Чудовищное.
Питер нервно передернул плечами. Вгляделся в мутное марево силового поля, и ему померещилось, что там, внутри, угадывается какая-то оформленная структура.
— Так, говоришь, к этому мареву можно вплотную подойти и ничего не будет? — спросил Питер.
— Я так не говорил, — сказал Серый Суслик. — Я к нему вплотную подходить не собираюсь, мне и здесь страшно.
— Что тебе страшно — я уже понял, — сказал Питер. — Странное ты существо, Суслик. На высокорожденного руку поднимать было не страшно, а теперь страшно.
— Тогда я с жизнью уже попрощался, — сказал Серый Суслик.
Его голос звучал так, как будто Питер не знает всем известных вещей, и Серому Суслику даже как-то неловко объяснять их уважаемому человеку.
Питер не стал комментировать заявление полукровки, а пошел вперед.
— Святой отец! — донесся сзади крик Хайрама. — Куда вы, святой отец?
Питер махнул рукой, дескать, заткнись, я знаю, что делаю. Сделал еще три шага и почувствовал в воздухе какое-то неясное… нет, не дуновение и не запах, а что-то другое. Похожее ощущение бывает перед грозой, но не такое.
Питеру стало страшно. Умом он понимал, что большой опасности нет, что этот самый Звезда Свиней стал плоским не сразу, не от первого прикосновения к границе поля, что до этого он долбился в эту границу руками и ногами со всей дури, и ничего с ним не случилось, пока с разбегу не попробовал. Но одно дело понимать умом, и другое — чувствовать сердцем. Сердце Питера упорно не желало верить в то, что здесь безопасно. Оно билось быстрее, чем обычно, раза в полтора примерно быстрее. Помолиться, что ли, или помедитировать…