Эта лошадь паслась на обочине тропы, ведущей на запад. Прошлой ночью Джакомо прошел по ней до конца, он знал, что тропа долго петляет по каменным осыпям и выводит на сочные заливные луга — настоящий лошадиный рай. На всем протяжении тропа довольно узкая, от нее можно отойти шагов на пятьдесят-сто, кое-где на двести, но не больше. Дальше начинаются непроходимые нагромождения камней, в которых ногу сломать — раз плюнуть. Впрочем, это человеку ногу сломать — раз плюнуть, может, лошади более ловкие в этом смысле? Помнится, в младшей школе учительница читала вслух сказку про козу, там упоминалось, что козы очень ловко умеют скакать по горным склонам.
— Педро! — позвал Джакомо. — Как думаешь, козы и лошади — одно и то же?
— Понятия не имею, — ответил Педро. — А какая разница?
— Так, задумался, — сказал Джакомо. — Видишь, вон там лошадь под седлом пасется?
Педро приложил ладонь ко лбу, прикрывая глаза от заходящего солнца, и пристально вгляделся вдаль.
— Ничего не вижу, — сказал он через некоторое время. — Солнце слепит, будь оно неладно.
— Видишь ты ее или нет, неважно, — сказал Джакомо. — Она там точно есть, можешь мне поверить. Я вот что подумал. Если лошадь и коза — одно и то же, она могла выбрести на тропу откуда угодно, хоть вон с той горы. Но если лошади не умеют лазить по горам…
— То она пришла по тропе с того конца, — продолжил Педро мысль напарника. — Ну и что?
— А зачем она сюда пришла? — спросил Джакомо. — Зачем лошади взбираться в гору по камням, если там внизу, бескрайние луга с сочной травой?
— А мне-то откуда знать? Я не лошадь, — рассмеялся Педро. — А ты поэт, Джакомо. Бескрайние луга с сочной травой…
— Да иди ты! — воскликнул Джакомо. — Я серьезно говорю. Я вот что подумал. А что, если лошадь пришла сюда не сама?
Педро резко посерьезнел, до него дошло, к чему клонит старший.
— Орк-разведчик? — спросил он. — А где он может прятаться?
— Не знаю, — ответил Джакомо. — Да где угодно.
— Не бери в голову, — сказал Педро. — Скоро солнце сядет, орки ослепнут, тогда пойдем и увидим все своими глазами.
Некоторое время они молчали, а потом Педро спросил:
— А может, попробовать ее изловить? Мне бабушка однажды сказку рассказывала, будто древние диких лошадей специальными веревками ловили. Набрасывали веревку на шею, затягивали и ловили.
— Твоя бабушка ерунду говорила, — сказал Джакомо. — Сам подумай, кто ты и кто лошадь. Она как попрет со всей дури — никакая веревка не остановит. Огромная же зверюга.
— Ну, я не знаю, — сказал Педро. — А хорошо бы ее поймать.
Джакомо понимал, о чем думает Педро. Всем известно, что лошади панически боятся благословенных лесов, но позавчера оба воина видели своими глазами, как странный орк, предавший своих товарищей, ввел лошадь под сень деревьев и провел по проходу на ту сторону леса. Значит, как-то можно научить лошадь правильному пониманию путей бытия. И если это оказалось под силу презренному орку, то высокорожденным обитателям благослованных лесов это тем более по силам. А тогда… Это ж какая слава…
Война в орочьих землях перестанет быть уделом жаждущих славы юнцов. Военные походы приобретут новую цель, куда более высокую — расширить границы Великого Леса на весь мир и стереть с лица земли все гадкое племя богомерзких орков, мелкоглазых, корноухих и красножопых. Не придется больше высокорожденным воинам красться ночами по орочьим землям, а днем скрываться в рощах и зарослях кустарника. Не придется довольствоваться скудной добычей из убогих пограничных поселений. Эльфийское войско войдет в центральные земли Оркланда, обитатели которых кощунственно называют свою страну святым словом Барнард. Истинный Барнард — это благословенные леса, в нынешние времена они тянутся узкой полосой вдоль восточного побережья, но грядет четвертая эпоха, и тогда весь Барнард оденется в угодные богам черные одеяния. И перестанет последний орк осквернять землю. И предсказано, что поведет эльфийское воинство тот, кто впервые введет орочью скотину под сень благословенных лесов. Но это будет, конечно, не то красножопое существо, которое они встретили позавчера.
— Солнце зашло, — сказал Джакомо. — Пойдем, проверим. Я ведущий.
Они пошли. Осторожно, в боевом порядке: ведомый в пятидесяти шагах позади ведущего, в любой момент готовый придти на помощь, если от взгляда ведущего вдруг ускользнет мерзкое орочье отродье. Но такого не должно случиться, ночью орки беспомощны, как мокрицы на ярком свету.
А это еще что такое?
— Стой! — приказал Джакомо. — Хотя нет, иди сюда.
Со второго взгляда Джакомо понял, что замеченный им след не совсем свежий — пыльцу, осыпавшуюся с травяных метелок, унесло ветром, а репейный стебель, сломанный вражеским разведчиком, уже подсох на изломе. Значит, пока они сидели в укрытии и наблюдали, этот орк скрытно крался в траве, направляясь… непонятно куда. Впрочем, это неважно, след четкий, куда-нибудь да приведет.
— Идем по следу, ведешь ты, — приказал Джакомо.
Педро недовольно поморщился, но спорить не стал. Во-первых, со старшим не спорят, а во-вторых, большая часть заработанной славы всегда достается ведущему. Но он и рискует намного больше. В других обстоятельствах Джакомо не позволил бы напарнику отобрать у себя славу, но сейчас у него возникло дурное предчувствие. Раньше Джакомо не знал, что орки умеют перемещаться в высокой траве так же ловко и незаметно, как воины богоизбранного народа. Странный противник им встретился, непонятно, чего от него ждать. Лучше не рисковать.
3
«Ну как, понравился кусочек второй эпохи?» спросил Каэссар.
Серый Суслик не смог сформулировать ответ в словах, вместо этого он спроецировал на сознание Каэссара свои ощущения. Главным из них было, конечно, удовольствие. На втором месте стояло удивление, местами переходящее в недоумение. Некоторые детали оказались совсем не такими, как он ожидал. Например, во вторую эпоху люди пили алкоголь! И не просто пили, а делали разные извращенные напитки, главным компонентом которых был самый страшный наркотик во вселенной. Пиво, вино, ликеры всякие… А опиум, наоборот, не курили, потому что считали опасным наркотиком именно его. Они даже коноплю считали более опасной вещью, чем алкоголь. Странные люди!
«Не так все просто», подумал Каэссар в ответ на эту мысль. «Опиум — действительно самый страшный наркотик во вселенной. Алкоголь не сильно ему уступает, но… Знаешь, этот случай очень хорошо показывает, что законы не всегда разумны. Ты вот попробовал вино. Ты все еще продолжаешь считать, что подверг свою жизнь опасности?»
«Я сам не знаю, что я продолжаю считать», подумал Серый Суслик. «Я не вижу в вине ничего плохого, оно опьяняет, но не очень сильно. Я вижу в твоей памяти, что в прошлом ты пил вино много раз, и ничего плохого с тобой не случилось. Да, я вижу, этот закон не слишком разумен. Но говорить из-за этого, что неразумны все законы…»
«Не все, а только некоторые», перебил его Каэссар. «Но это не самый главный вопрос, гораздо важнее другое — кто решает, какой закон разумен, а какой нет? Готов ли ты решать это сам и сам нести ответственность за свои решения? Или предпочитаешь возложить ответственность на кого-то другого? Ты можешь называть этого кого-то полубоссом, пастухом, вождем или святым отцом, как тебе угодно. Ты можешь даже решить, что подчиняешься непосредственно богу, их в нашей культуре полно, выбирай любого, а если подходящего не нашлось — придумай собственного. Но это все не более чем уход от ответственности».
«А если я не хочу брать на себя ответственность?» спросил Серый Суслик.
«Как тебе угодно», ответил Каэссар. «Но это тоже твой выбор, и за него ты несешь ответственность в любом случае. Что бы ты сам ни думал».
«Почти все человекообразные с тобой несогласны», заметил Серый Суслик. «Сколько во вторую эпоху было людей, подобных тебе? Тех, кто решился бросить вызов установленному порядку и жить по своим законам?»