— Да, только дураку этому их потом все повыбивали!
— Что за враки ты говоришь! Кто так опорочил бедного Пепе?
— Кузины его недолюбливают, а уж браться то и вовсе презирают.
— Кузины! Сами то кто? Господи, у одной двое детей приблудных, а все туда же — других судит. Другая — вечно к себе мужчин водит, пока муж в отлучке, а у третьей вообще нога кривая.
— Вот те раз, а я думал, что они приличные старые женщины.
— Ну, морщин то им точно не избежать, — язвительно сказала добрая женщина.
— Что делает наш обалдуй, небось, в одном месте чешет.
— Ну это место может у него и чешется — вырос все-таки.
— Так, поди — почеши, заботливая моя, ему то, небось, не дотянуться!
— Ну ты! — вылупила на него глаза супруга. — Совсем что-ли!
— А то! Как на словах так ты жалостливая, а как на деле! Как теперь Пепе быть?
— И ты не против?
— А что я не человек что-ли! Все пойму!
— А что! Вот пойду и почешу, ты меня извел в конец, — кокетливо говорит жена.
Уходит через час возвращается…довольная!
— Ну что? Почесала?
— Мгм.
— Это у него еще после того, как пчелы в детстве покусали, от всего на свете спина чешется. А дотянуться то не может — между лопаток, да и рука одна деревянная!
Женщина при этих словах превращается в соляной столп.
— Ты что несешь, муж! Не выспался что-ли! Сначала меня на блуд отправляет, потом несет всякий бред.
— Это когда же я тебя на блуд направлял! — удивляется муж.
— Да еще с родным племянником! — настаивает жена.
— Ну, ты, полегче! Я такого не говорил.
— А кто сказал: 'почеши Пепе, он страдает'.
— Это когда ж мой дядя твоим племянником то стал?
Происходит немая сцена, название которой не подберешь. Ну, поскольку, мы здесь все люди холостые собрались — выражения этих лиц нам неведомы.
Тут появляется третий персонаж, молодой и здоровый Пепе.
— Здравствуй, дядя, я не послушал тетю и пришел выразить тебе свое уважение, ну ты и силен, дядя! Не каждый готов на такое гостеприимство — и ужин отменный, да еще и тетю в кровать! Тебе, дядя, воистину, нету равных на грешной земле!'
Мы долго смеялись.
— Чем закончилась эта история?! — спросил Паркара, вытирая слезы.
— История об этом умалчивает, кажется, к ним прибыл еще один Пепе, без зубов и с деревяшкой, и стали они жить вчетвером, а поскольку того Пепе считали все не иначе, как отъявленным развратником, можете себе представить, что у них получилось!
— Да, мужчинам следует быть осторожнее с женщинами, а то и не в такую беду угодить можно, — сказал я.
— Это вы намекаете на какую-то историю, Льен?
— Она не так весела, увы, но зато весьма поучительна, и в ней есть тайна, которая уже двести лет как остается неразгаданной.
— Где вы нашли эту историю?
— В свитках, которые дала прочитать одна знакомая. Я иногда страдаю бессонницей.
— Льен, от этого есть только одно верное средство, — лукаво улыбнулся Паркара.
— Женщины? Предлагаете последовать мне вашему примеру? Так у вас другая беда — вы поспать хотите, а вам не дают!
Мы продолжали наше веселье, и клянусь богами, покойники, наверное, веселились, слушая наши байки.
Все настойчиво вернулись к моей архивной истории, настала моя очередь рассказывать.
— Это случилось в эпоху правления последнего из Никенгоров.
В Квитании, между прочим, в городе Лазероте, жил один знатный человек по имени Свенцин Лиор. У него был лучший друг, граф Колхед. Первая жена графа умерла, не оставив ему детей и он пока проводил все свое время с друзьями. Однажды на пиру, может быть, или на охоте попалась им черная старуха. Может, они ей нагрубили или стали гнать прочь, только нагадала им, что их погубит женщина с русалочьими глазами. Я думаю, что над этой старухой понадсмехались, а может пообещали ей плети, но она все твердила свое, что если благородным кэллам жить, то графу ну никак нельзя ни за что жениться на необычной девице.
Старуху выгнали, выпили, посмеялись и перешли к другим разговорам о войне, охоте, королевском дворе, своих врагах.
Проходит год или два. О предсказании уже все давно забыли, и тут, в замок герцога Квитанского приезжает погостить некая Гирда, женщина вроде внешне и обычная, но с очень красивыми, голубыми, с поволокой глазами. Как записано в свитке: 'в глазах ее волновалось море, бежали ручейки, и пел океан'.
— Очень поэтично, — мечтательно вздохнул Влару.
— Да, именно так. На первом же балу она заворожила Лиора, но не только его — граф Колхед, верный друг, тоже без памяти влюбился в синеглазую Гирду.