Путь наш проходил мимо небольшой лощины. Набежали тучи, и все сделалось каким-то мрачным. Красные паучки кучками перебежали нам дорогу.
— К большому кровопролитию, — хмуро заметил Гилдо.
— Ты веришь в приметы?
— Не во все. Но в эту верю.
— Что ж, считай, что мы предупреждены, — устало ответил я и направил лошадь к небольшому ручью — следовало сделать короткую остановку. Лошади хотели пить.
— До Гэнгра осталось рукой подать, — сказал я.
Мне были знакомы эти места. Еще в далеком детстве я вместе с отцом объехал всю Гартулу. Он навещал своих боевых товарищей, ездил по просьбам барона Мастендольфа, который во многих важных делах нередко прибегал по-соседски к услугам моего отца. Меня баловали одинокие тетушки и старые воины за чаркой вина рассказывали долгие рассказы о делах давно минувших дней. Мы проезжали и этой дорогой. Только она всегда была оживленной и веселой.
На нас напали на повороте, там, где дорога делает резкий изгиб, обходя нагромождение камней и теряясь за ними. С десяток людей преградило нам путь — вилы, пики и топоры, — вот, оружие разбойников, но я опасался не столько его, как двух лучников, занявших вершины каменных насыпей.
— Я отвлеку их, а вы прорывайтесь вперед, — сказал мне Гилдо.
— Идет.
Он запустил кинжалы в лучников, и один — упал.
Гилдо бросился в самую гущу разбойников, размахивая своим топором, и несколько голов полетели с плеч.
Я, наносил удары направо и налево, думая, что мы легко отобьемся-второй лучник не рискнул натягивать тетиву, боясь попасть в своих. Но скоро я понял, что мы попали в ловушку — из-за поворота показалась другая группа людей, которая спешила на помощь к своим.
— Уезжайте! — прокричал мне Гилдо, — я их задержу.
Я так и поступил. Вырвашись вперед, я промчался мимо другой группы, успев на ходу зарубить двоих мечом. Началась бешеная скачка. За мной понеслась погоня.
— Мой конь, добрый друг, только не подкачай, — шептал я. — Здесь столько рвов, ям и ручьев, а до ближайшего укрытия в Гэнгре не меньше двух часов отчаянной скачки. Она измотает тебя.
Добравшись до деревянных ворот постоялого двора, я, что есть силы, забарабанил в них, мой конь с минуты на минуту мог свалиться замертво. Но мне никто не открывал.
— Я подожгу твою гостиницу, — заорал я, — открывай!
Наконец, мои крики были услышаны, и показалась недовольная физиономия хозяина. Человек фигура, которого напоминала пивную бочку, а рыжие лохматые кудри отросли чуть ниже плеч, высунулся и проорал мне в ответ:
— Еще чего! Я сам тебя подожгу, разбойник!
— Я-то вовсе не разбойник, а вот разбойники сейчас тут появятся, если ты не впустишь меня, мне не поздоровится.
— Мне, что за дело!
— А ну, ты сэлл, немедленно открой ворота этому господину! — раздался спокойный и властный голос, принадлежащий, без сомнения знатному человеку.
— Вот, и не подумаю! Что если он привел за собой свою шайку?!
— Я знатный путешественник из Ларотума и на меня самого только что напали!
— Сэлл, если ты сейчас не откроешь ворота, я сделаю в твоем брюхе дырку! — снова вмешался незнакомый голос.
Кажется, этот довод подействовал, и ворота нехотя заскрипели.
Я провел замученную лошадь, и ворота за мной закрылись тяжелой балкой.
— Кто же это коней так загоняет! Бедное животное, — пыхтел хозяин постоялого двора. — Он же вот-вот издохнет.
Слуга отвел моего коня в конюшню, а я вошел в гостиницу, где смог, наконец, рассмотреть человека пришедшего мне на помощь изнутри этой 'крепости' и, только благодаря которому, я оказался в безопасности.
— Хэлл Алозонце. Следую из Фергении в Ларотум.
— Граф Улон, — устало сказал я, — примите заверения в моей благодарности. Если бы не вы, то мне бы пришлось нелегко. Скоро у ворот этой гостиницы появятся бандиты.
— Где они напали на вас?
— Возле каменных насыпей по дороге в Гэнгр.
— Странно, — задумчиво сказал хэлл Алозонце, — обычно вблизи границ Ларотум они не нападали. Совсем обнаглели.
— Какая обстановка в Фергении?
— Плохо. В Миринделле всем правит Есталий Полтрит. Это смешно и страшно. Фергенийский король сам себе не хозяин — каждое свое решение он согласовывает с Полтритом. Строят сразу три храма — это в Фергении, где и без того дела — хуже некуда. Еще немного и римидинцы займут эту страну. О чем думает Тамелий — непонятно, но Фергения разорена, разобщена, и не сегодня — завтра дворец в Миринделле займут новые правители. Сестру короля обвиняют в измене и, возможно, приговорят к казни.