Но он не ожидал одного — маркиза в последнюю минуту успела выскочить из кареты и подбежала ко мне. Всадники были вынуждены расступиться. Глаза ее наполнились слезами.
— Льен, милый, позвольте мне уехать!
— Вы сами этого хотите?
— Да.
— Вы лжете — вас заставляют!
— Нет, Льен, так надо, они вас погубят из-за меня. Я не могу этого допустить.
— Ну и пусть!
— Возвращайтесь в Мэриэг.
Тут мы совершили отчаянный поступок — на глазах у ошалевшего Фэту и двух свидетелей я поцеловался с Лалулией. И с трудом отпустил от себя.
— Вы за все заплатите мне! — возмущенно крикнул он и, схватив за руку жену, затолкал ее в карету.
Чувство полной безрассудной любви к маркизе захлестнуло меня. Верно говорят: женщина способна разрушить любые замыслы, лишить и трезвости, и ума. И я чувствовал ее нежные пальчики на своем лице, и волнующий запах, и шуршание юбок и тонкую вуаль, сквозь которую сверкали то синие как море, то ясные как небо, глаза моей богини и восхитительный каскад светлых локонов. И ее ум, и ее доброту. Неземная женщина. И я должен был владеть ею. Я понял это, когда увидел, что от меня безвозвратно увозят мою любимую.
Разные сладостные видения преследовали меня. Не могу сказать, чего я желал больше — души или тела маркизы. Я хотел обладать ею целиком, каждым мгновением ее жизни. А пока, этими мгновениями, стуком ее сердца владел мерзкий, грязный душой и разумом старый скорпион, увозивший от меня навсегда мою любовь. И потому мне хотелось заорать, броситься в погоню.
Именно на это и был сделан подлый расчет Тамелия Кробоса. Именно этого добивался паук в своей золотой клетке.
Он следил за мной, поджидал в ловушке. Он узнал о моем чувстве, чьи-то зоркие глазки помогли ему в этом, острый как жало язычок донес ему о моем внимании к Лалулии Фэту, и теперь…нас разлучают.
На меня насмешливо и холодно взирали три пары глаз моих новых врагов. Они не рассчитывали на легкую победу. Я слыл человеком опытным и умелым. Но их было больше. Ярость, переполнявшая меня, устремилась на них.
У каждого боя есть свой стержень, причина, то, что наполняет его силой. Иногда это банальное соперничество, которое от природы в крови у мужчин, есть еще такой принцип: проучить нахала, так, что руки сами хватаются за меч; заслуживает уважения драка за убеждения, которые приходится отстаивать; месть — неписанное правило, завещанное нашим предками: око за око, зуб за зуб, — никогда не потеряет актуальности; защита собственной жизни — банально, но чаще всего приходится драться по этой причине: ты не можешь не вступить в бой, когда в тебя тычут оружием; защита близких; долг — это сродни поединку за убеждения; устранение помехи на пути к цели, — я не сразу осознал этот важный побудительный мотив, но со временем я перестал церемониться со многими помехами; бой за женщину; слепой гнев и свод правил. Из всех этих мотиваций две последние для меня самые непривлекательные. Свод правил, написанных предками, устаревает и зачастую подвергает жизнь воина ненужному испытанию. А слепой гнев лишает ум человека ясности, мешает ему хладнокровно мыслить, и принимать верные решения.
Но в данный момент я как раз поддался своей ярости. Я не стал церемониться и мешкать, ждать пока они займут позицию, и сразу всадил одному противнику в горло нож. Убив первого врага, принялся за двух оставшихся. Стихия убийства овладела мной. Мне захотелось утопить весь мир в крови! Чувствовать себя обманутым, проигравшим и не иметь возможности отыграться — это ломает личность изнутри. Сначала ты направляешь гнев на внешние объекты, а потом начинаешь убивать себя. Я поддался слабости, временному безумству. Наверное, ненужно было исступленно бить в мертвое тело проигравшего бой элла, но я перестал управлять собой. Последний дворянин из сопровождения Фэту испуганно отступил.
— Ну что же вы? Уже уходите?! Какая жалость! — язвительно бросая слова, я наступал на него. Губы мои побелели, лицо исказилось.
— Я капитулирую, — прокричал он.
— Неет, я убью тебя! Вы все смеялись, что отняли ее у меня, я никого не пощажу!
— У вас репутация благородного и великодушного человека! Уймите свой гнев. Я приношу извинения!
— А-а-а моя репутация!
Я прижал его к изгороди, он затравленно смотрел на меня. Клянусь, я был готов убить этого жалкого человека. Но что бы это изменило?
Я опустил руку, и он мгновенно ретировался по направлению к своей лошади. Он забрался на нее и пустил галопом. Я увидел как он, становится все меньше и меньше, удаляясь от места битвы, но вот, кто-то едет ему навстречу. Они поравнялись и придержали коней.