После поездки в Бендир время побежало стремительно и неумолимо к развязке нашей истории. Все мы были настороже и озабочены последними событиями, и все-таки я удивился, когда нашел обычно веселого и безмятежного старину Влару в подавленном настроении.
— Что-то случилось, Флег?
— Да, — отмахнулся он, а потом сказал, — мой отец беспокоит меня. Старость-насмешка судьбы. Иногда мне кажется, что лучше умереть молодым. И это, разумеется, никак не связано с моим отношением к батюшке.
— Что за черные мыли! Перестаньте. Давайте, лучше выкладывайте все начистоту, что вас тревожит?
— Старики начинают иногда поддаваться своим чувствам, перестают их контролировать, я не назову это глупостью, но они становятся уязвимы. А кто-то начинает использовать их в своих интересах.
— Ну, далеко не все старики так безобидны. Давайте ближе к делу.
— Мой отец на склоне лет поддался новой вере. Один жрец убедил его в том, что только Дарбо способен отыскать убийцу его детей. Отец приехал в Белый Алабанг, так как слышал о новом храме много разговоров, и ему захотелось преклонить колени перед статуей верховного бога. Он уехал на службу рано утром и пропал. Его друг стал беспокоиться, пришел ко мне и мы вместе отправились на поиски отца. Начали с храма. Странные вещи творятся в новом храме Дарбо, — сбивчиво продолжил свой рассказ Влару. Он очень разволновался. — Когда я и друг моего отца вошли в храм, то увидели людей, много людей.
Сначала я подумал, что все они чем-то больны — какие-то неживые опустошенные лица были у них. Кто сидел, а кто лежал прямо на полу. Служба давно закончилась, и надо было расходиться, но никто не уходил, у людей просто не было сил покинуть это место. Я с трудом разыскал отца, ему было очень плохо. Здоровье его и без того пошатнулось, а сейчас ему был нанесен сильный удар.
Я поднял графа с холодного пола и вывел его на свежий воздух. Не могу объяснить себе, но меня тоже покинули силы после посещения храма. Но я был молод и на улице силы мои восстановились, а вот отец стал оседать на землю. Я подхватил его под руки и с помощью друга довел его до кареты.
В моей памяти остался яркий свет желтого камня, что был вставлен в левую половину груди бога, там, где у людей обычно располагается сердце. Отец мой лежит теперь дома, у своего старого друга, и, кажется, мне близок тот час, когда душа его покинет тело.
Голос Влару звучал очень грустно.
— Я знаю, что если бы удалось найти убийц моих братьев и сестер, то отец бы ушел из мира с утешением в сердце.
Что-то заинтересовало меня в рассказе Влару. Безвольные люди. Желтый камень. Что-то вертелось в моей голове.
— Позволь мне поговорить с твоим отцом.
— Хорошо, Льен, можем пойти к нему прямо сейчас.
И мы пошли к старику Влару.
Это был крепкий человек, в молодости красивый и успешный. Но жизнь потрепала его, избороздила лицо морщинами, оставила глубокие раны в сердце. Но больше всего ему не давало покоя то, что произошло с его семьей, и страх за оставшихся в живых детей.
— Расскажите мне, что видели в храме.
Я думал, что он расскажет мне о службе. Но он заговорил с каким-то благоговейным ужасом совсем о другом.
— Женщину. Она была прекрасна…
В его голосе был неподдельный страх.
— Какая женщина?
— Женщина с младенцем на руках.
— Но камень? Он был хорош? От него шла сила?
— Камень, — как бы в затмении переспросил Влару. — Нет! Он не стоит и пятки ее. А я предал ее. Но это не она! Она не могла. Я виноват, но это не она!
И сознание покинуло его.
— О чем это он? — спросил я Флега.
— Не знаю, но во сне он бормочет о некой женщине. Я предполагаю, что эта особа была ему близка до встречи с моей матушкой. И он винит себя.
— Что это?
На руку старика была намотана какая-то тряпка.
— Тот самый злосчастный платок, — прошептал Влару.
Больше мы ничего не смогли от него добиться.
— Наверное, он недолго протянет, — печально сказал мой друг.
Я успокоил Флега, ссылаясь на философское отношение к жизни и смерти. Но вряд ли это ему помогло. Да и в моей памяти была свежа скорбь по погибшему родителю.
Глава 23 Белые маги и черные дела
Обдумывая события последних дней в Мэриэге, я вдруг понял, как сильно переплетены интересы разных людей, групп людей. Одни мешали другим, и каждый преследовал одинаковую цель — власть. Из-за моей ненависти к Тамелию, и мыслей о нашем противоборстве, я утратил ясность мышления и не сразу увидел всю картину целиком.
Осознание собственной ошибки приходило ко мне постепенно. Время от времени мысли мои словно щелкали внутри меня. Миролад Валенсий, магистр Френье, Алонтий Влару, Турмон и Бленше.