Сохранять инкогнито в баре становилось всё труднее, поэтому майор коротко кивнул бармену, и, положив на грубо сделанный стол деньги, накинул капюшон и пошёл к выходу. Внезапно кто-то резко дёрнул майора за плечо, развернув его лицом к себе. Рука Звягинцева автоматически потянулась к рукоятке пистолета, но взять он её не сумел. Остановили глаза так бесцеремонно схватившего его человека. Тёмные, глубокие, как Марианская впадина, гипнотизирующие. Принадлежали они высокого роста сталкеру в рваной куртке, с небрежно спрятанным пистолет-пулемётом. Черты лица скрывал глубокий капюшон, бросавший на них непроглядную тень. И всё-таки сохранялось странное ощущение, что под капюшоном ничего нет. Просто пустота. Майора передёрнуло, но он сумел совладать с собой, лишь поморщившись. Взгляд незнакомца пронизывал душу насквозь, изучая Звягинцева.
-Оставьте это, Михаил Николаевич. Вы мешаете Нам, - голос звучал в черепе майора, он был готов поклясться в этом. Голос был холодный, отчуждённый, без тени эмоций, но всё же мощный, властный.
-Что? - прошептал Михаил Звягинцев, но собеседника уже нигде не было видно, словно бы он растворился среди разговаривающих сталкеров. Ругнувшись матом про себя, Михаил Николаевич толкнул обшарпанную дверь и буквально выбежал на воздух. Оставаться в проклятом баре стало просто невыносимо.
Солнечные лучи уже освещали Город-28, и тот словно бы повеселел, отряхнувшись от пыли, гари и копоти. Множество пылинок неслись в безумном танце, освещаемые солнцем каждый миг своего пустого существования у порога старого бара, оставленного позади.
Город уже окончательно проснулся, скинув с себя путы беспокойной ночи. Беспокойной? Да, беспокойной, как и все предыдущие и будущие ночи, пока буквально в километре от мирных и не очень (взгляд майора как-то сам соскользнул на здание военной комендатуры, которое в очередной раз приводили в божеский вид) существовала территория, разумного объяснения существования которой не мог дать ни один ныне живущий на земном шарике человек.
Зона. Её дыхание, дыхание тлена и тревоги, дыхание опасности и неизвестности, дыхание страха и забвения тревожили душу майора каждый раз, когда он по долгу своей нелёгкой службы или по собственной прихоти заходил в Город. Её близость терзала внезапно становившимися беспокойными мысли, грызла, как червь-паразит грызёт тела хозяина-жертвы.
Она лишь маскируется. О, да, это правда. В своём сознании майор невольно одушевлял Зону, наделяя её присущими лишь разумному существу чертами, боясь этой таинственной земли. Обманчивую натуру Зоны он знал «прекрасно», как много раз убеждал себя в этом сам.
Лишь днём и утром морок сходит с неё и с Приграничья, а ночью, «когда силы зла властвуют безраздельно», как говорил небезызвестный литературный персонаж, мрак сгущается.
Пелена неясности, неопределённости вновь скрывала своим пологом всё разумное и естественное, совершая с ним самые нелепые метаморфозы, в которых Звягинцев видел скрытую угрозу. По ночам выли невиданные создания, и леденящий душу вой заставлял внутренне содрогаться даже бывалых ветеранов, за Периметром вспыхивали непонятные зелёные огни, а сам Периметр покрывался кислотного цвета туманом, что-то трещало в вдалеке... Зона всегда оставалась для майора «терра инкогнито», он ненавидел и не понимал её, да и не желал понять.
За Чертой он бывал лишь один раз, и вспоминал об этом с явным нежеланием.
Было это три года назад, давно, очень давно. Звягинцев тогда был капитаном, и почему его взяли с собой в ту инспекционную поездку - непонятно. Чины то в гудевшем вертолёте были всё высокие, полковники и генералы, на худой конец майоры, и капитан на этом фоне начальства смотрелся непонятно, поэтому Звягинцев старался особо не светиться, не мельтешить перед глазами у генералитета. «Целее буду» - думал он, робко оглядываясь по сторонам. Задание было на первый взгляд простое и незамысловатое - проинспектировать научную миссию в секторе высохшего озера Янтарь. Взлёт произошёл ранним утром на армейской базе миротворческих сил за Периметром, погода была лётная, и вертолёт летел северо-западным курсом довольно быстро, на высоте метров сто. Пилот изредка комментировал объекты на земле, неспешно проплывавшие под брюхом винтокрылой машины.
Пулемётчик напряжённо всматривался вниз, ища возможные угрозы, но на военный вертолёт, бронированный со стороны брюха и вооружённый крупнокалиберным пулемётом, вроде бы никто не покушался. Боялись. Тогда ещё боялись.