придерживает ее ногой и говорит:
– Ты заходишь, Пенни?
Она поднимает глаза на парня, с которым, часто ее предупреждали не общаться и
остерегаться, и улыбается половинкой рта. Я почти меняю свое мнение и говорю Пен, что
мы должны сбежать и пойти домой сейчас же, но пока она кивает головой и отступает
назад, слова застревают в моем горле. Пока она не зашла слишком далеко, я хватаю ее за
руку и сжимаю ее пальцы.
– Еще один час, – напоминает мне она с настоящей улыбкой.
«Боль в моем животе» растворяется в классе, но Джош не следует за ней. Он убирает свой
грязный ботинок из дверного проема, позволяя двери закрыться. Всего лишь в нескольких
шагах друг от друга, с горячей ненавистью, струящейся по моим венам, мне так хочется
врезать по этой тупой ухмылке на его дурацкой физиономии.
Звонок сигналит о начале занятия, крича откуда-то с потолков, звеня в моих ушах. Этого
достаточно, чтобы позволить слепой ярости разъедать меня изнутри, и я ухожу прочь, уже
отсчитывая следующие шестьдесят минут.
***
– Где она? – интересуется Матильда вслух, собирая что-то с концов своих волос. –
Давайте начнем это лето!
Велосипед отцеплен и готов с ветерком довести мою девочку домой. Герб, Кайл и
рыжеволосая, тоже готовы ехать, раскачиваясь из стороны в сторону кто на двух, а кто на
четырех колесах. Несмотря на то, что ей хотелось бежать домой, еще не начав и первого
урока в школе, Пенелопы нигде не видно. Прошел уже час и пошел второй, а она никогда
не опаздывает.
Наклоняя велосипед в сторону забора и пристегивая его, я засовываю руки в карманы и с
нетерпением ожидаю её появления в двойных дверях, через которые она выходит каждый
день. Каждый раз, как они открываются, мое сердце замирает, надеясь, что это Пен. Но
это не она.
– Дружище, мы одни кто здесь остался, – говорит Кайл.
Я оглядываюсь вокруг и наконец понимаю, что двор перед школой почти пустой. Она,
должно быть, закончила урок и ушла домой, но обычно Пенелопа меня предупреждает об
этом. Если она удрала с урока чтобы вздремнуть в кабинете тренера Файнела, то он бы ее
разбудил, чтобы она поехала домой вместе с нами. Все равно – Пенелопа уже давно здесь
была бы.
– Я пойду поищу ее, – говорю я, отдаляясь от своих друзей.
– Мы будем здесь, – кричит мне вслед Матильда.
Я даже и не думаю проверять кабинет ее отца, прежде чем иду напрямик в класс
математики. Воспоминание о полуулыбке, которую она подарила Джошу, когда у нее не
осталось сил на что-то большее кроме слез, подсказывает мне, где конкретно ее искать. С
сердцебиением где-то в районе горла, я шагаю через двойные двери, через которые она
так и не вышла ко мне. В коридоре я вижу ее, прислонившуюся к шкафчикам и мирно
болтающую с ним, как будто это не мне пришлось выталкивать ее из дома утром. Я
закипаю, и готов плюнуть ей в ноги.
Пен замечает меня, стоящего в конце коридора и выпрямляется. Часть меня
успокаивается, когда я вижу что ее лицо по-прежнему бледное и плечи опущены.
– Вот черт, – говорит она, помахав Джошуа ручкой на прощание и идя на встречу ко мне.
– Извини меня. Ты же должен был уехать!
– Что происходит? – спрашиваю я, когда она останавливается прямо передо мной.
– Ничего, – говорит она, поглядывая через плечо прежде, чем продолжает. – Джош
помогал закончить мне с кучей домашки. Это повысило мою оценку до «Д». И я
благодарила его.
Подняв свои глаза и смотря через голову Пенелопы, я вижу, как помощник с домашкой
удаляется по коридору в другую сторону. Вместо того, что бы начать преследовать его, я
беру свою девушку за руку и увожу ее отсюда, подальше от проблем.
– Я сдала математику только благодаря ему, – говорит Пен несерьезным тоном. – Я
уверена, он просто пожалел меня. Он, скорее всего, и не вспомнит в следующем году кто я
такая.
С переплетёнными пальцами, видя наших друзей, я не говорю ей о том, как надеюсь, что
она права.
Глава 15
Пенелопа
– Ребята, вы влюбились друг в друга как детсадовские детки, или все по-взрослому?
Потому что тут есть разница.
Я пожимаю поцелованным солнцем плечами, не зная, как назвать ту теплоту, которую
пробуждает внутри меня Диллон. Я только уверена, что это мое самое любимое ощущение
в мире.
Риса выпускает струю дыма в липкий летний воздух:
– Он видел твои сиськи?
От этих слов, мои глаза, спрятанные за оранжевыми линзами очков, широко