Прижимаясь к ее теплому местечку, где только джинсы разделяют нас, я чувствую, как ее
соски твердеют напротив моей кожи, и поверхностное дыхание выходит из моих легких.
– Сними их, – говорю я, задыхаясь.
Пенелопа протягивает руку между нами и расстегивает джинсы.
– Не джинсы. Очки,– я убираю их с ее лица, и бросаю их в сторону кровати, надеясь, что
они сломаются, и она не сможет надеть их на всю ночь.
Раскрытая Пен отворачивает голову в сторону, как будто ей вдруг стало неловко из-за
того, что я смотрю на нее. Она закрывает глаза и цепляется за меня, почти разрывая кожу
ногтями.
Я целую ее там, где бьется ее сердце.
Затем ниже.
И ниже.
Я расстегиваю ее джинсы, спускаю их до бедер, прежде чем Пен помогает мне
приподнимаясь, чтобы я мог снять их совсем, оставив ее в голубых трусиках с маленьким
белым бантиком на резинке.
Она прячет лицо руками и делает резкие вдохи, когда я целую ее колено.
– Все в порядке? – спрашиваю, прежде чем двигаться дальше, я боюсь перестараться с
этой хрупкой девушкой.
С закрытыми глазами и с простынями, сжатыми в руке, девушка, которую я люблю с
детства, кивает головой, прикусив нижнюю губу.
Затаив дыхание, я медленно стягиваю светло-голубой хлопок вниз по ее гладким,
стройным ногам, пока она не остается голой, и я могу увидеть всю ее.
Отказываясь дышать в случае, если я что-то пропущу, я медленно двигаю свою дрожащую
руку к тому, чего я никогда не касался раньше. Спина Пенелопы прогибается над
матрасом, когда я это делаю.
– Ты можешь сказать мне, чтобы я остановился в любое время, – говорю я, стараясь не
задохнуться.
Следуя указаниям ее тела и лица, я двигаю рукой медленнее, быстрее, глубже ... тут
становиться слишком сложно.
Я прислоняю свой лоб к ее, и мы тяжело дышим, не отводя глаза друг от друга.
Потом она напрягается всем телом, и ее ноги сжимают мою руку. Пен зажимает нижнюю
губу, чтобы удержаться от криков. Ее щеки становятся красными и кожа такой горячей. Я
чувствую каждую мышцу ее напряженного тела, когда она поднимается все выше, и
выше, и выше.
Пока, наконец, она не воспаряет и уносит меня с собой.
После, свет в ее глазах и изгиб улыбки говорят мне, что реальность никогда уже не станет
прежней.
Глава 18
Пенелопа
– Я хочу эту.
– Детка, ты уверена? – спрашивает мама, глядя на светло-розовую рубашку, которую я
держу, показывая ей.
– Да, она миленькая. И желтую, я возьму тоже.
– Миленькая? – спрашивает она, остолбенев. – Пожалуйста, ты уверена в этом? Потому
что, сюда далеко ехать, и если мы вернемся домой и ты пе...
– Я не собираюсь менять свое решение,– прервала я ее, радуясь своему выбору.
Моя мама протягивает руку за одеждой, которую я обычно не ношу, из магазина, в
который я сегодня первый раз зашла, и относит их на кассу с озабоченным выражением на
лице. Кроме этого, есть еще четыре сумки с покупками, про которые она дважды меня
спросила, до и после того, как она заплатила за них.
Вручая мне пятый пакет, она засовывает чек в сумочку и говорит:
– Слишком много стресса. Давай поедим.
Я заказываю салат, который мне трудно есть, потому что моя мама внимательно следит за
каждым съеденным кусочком, как будто у меня анорексия, а не болезнь мозга.
– Съешь все овощи, – говорит она, направляя на меня вилку с куском лазаньи, – они
полезны для тебя.
Я закидываю помидорку черри в рот и улыбаюсь ей.
Женщина, которая принесла меня в этот мир, вытирает рот белой салфеткой и говорит:
– Сегодня было хорошо, правда, детка? Все в порядке?
Кивнув головой, я отталкиваю росток брокколи в сторону и накалываю вилкой кусочек
огурца.
– Это было здорово. Все хорошо,– говорю я, накалывая дальше, кусок авокадо.
Для меня молчание не приносит неловкости, я не беспокоюсь из-за этого, но не мама.
Ради нее, я должна рассказывать о школе, или о мальчике из резервации, с которым
дружу последние пару лет.
Но я не делаю этого, потому что она расскажет папе. Учитывая то, как отличаются друг от
друга он и Диллон, они удивительно совпадают во мнении, что дети приезжающие на
автобусах – неприятности. Тренер Файнел не возражает, что Джошуа Дарк играет в
футбольной команде, но он не позволит, так называемому уголовнику, подружиться с его
потомством.
Я слышала слухи о Джоше, но не верю им.