свитер, бросая остальные на пол. Покрывает свои волосы лаком и затем спрашивает меня,
какая цепочка нравится мне больше: серебряная или золотая.
– Золотая, – говорю я, надеясь, что правильно ответил.
Я почти уверен, что потерял свою девочку в этой копии Пеппер, но прежде чем мы
уходим, Пен сбрасывает балетки и пихает ноги в кроссовки, давая мне надежду, что она
не сильно изменилась.
Я наблюдаю за ней, с новым розовым рюкзаком закинутым на плечи всю дорогу до
школы, пиная камни. Предполагаю, что она выросла из стиля сорванца (все говорили, что
это не будет длиться вечно), но я думал что в итоге, Пенелопа будет больше похожа Рису,
а не на Пеппер Хилл. Она пахнет как Ботанический сад. А этот блеск на ее губах… И
сегодня, первый раз за два года, я не расчесывал ей волосы.
Она прямо как из журнала, и ее стиль для меня новый.
Может быть, я чувствую себя неуверенно.
Может быть, я ненавижу это.
– Пенелопа, ты знаешь, что ты достаточно хороша, верно? Ты идеальна, и для меня
неважно, как ты выглядишь.
Она поворачивает голову и пряди волос ударяют ее по лицу.
– Да?
Я хватаю ее запястье, останавливаясь перед школой. Я поднимаю очки, которые она при
всех изменениях, еще не выбросила, и смотрю в ее глаза.
– Да.
– Именно поэтому ты куришь с Пеппер Хилл каждый день за школой, потому что я
достаточно хороша?
Я ухожу с первого урока на десять минут раньше и бегу по пустому коридору к классу
Пенелопы по английскому. Я жду за дверью, засунув руки в карманы. Чувство вины, как
свинец в животе, и паника отдает дрожью в руках.
Звенит звонок, и меня отталкивают на ряд шкафчиков позади меня, где я жду, когда Пен
выйдет из класса. Невысокая девушка в очках, высокий парень в кожаной куртке, и один
парень из резервации выходят первыми, затем еще двадцать человек, которые кажутся
размытым пятном.
– Это мой шкафчик, парень, – кто-то говорит в мою сторону.
Я двигаюсь в сторону не глядя, проходящий мимо студент задевает меня плечом.
– Извини, – мямлит кто-то еще.
Мой следующий класс на другой стороне кампуса. Мне нужно выдвигаться в ту сторону
уже сейчас, если я хочу успеть занять свое место до второго звонка. По мере того как
приближается окончание школы, я не могу позволить себе опоздать. Мои оценки высокие,
но я попал в класс отличников.
Высшая школа и мои цели на будущее – колледж и медицинская школа, сейчас находятся
в тени моего разбитого сердца и предательства, которое пересекло покрасневшее лицо
Пен после того, как я признался, что провожу время с Пеппер.
Народ начинает исчезать в узком коридоре. Другие ученики начали заходить внутрь
класса, а Пенелопа все еще не вышла. Не удивлюсь, если она справилась без меня или
вообще она ушла из школы, пока я страдал на протяжении урока обществознания.
Последний студент покинул класс, уткнувшись носом в книгу, не смотря куда он идет. Я
хватаю его за локоть и чуть не пугаю его до смерти.
– Пенелопа Файнел все еще там? – спрашиваю я.
Он толкает очки в проволочной оправе нос и говорит:
– Кто?
Отпихнув его прочь, я направляюсь в класс и нахожу ее сидящей в дальнем углу. Ее
голова лежит на сложенных руках, очки лежат рядом и, судя по устойчивому дыханию,
она спит.
Я подхожу к столу и встаю на колени рядом с той, которая владеет моим сердцем,
улыбаясь при звуке мягкого храпа Пен.
– Ты можешь попросить ее сдвинуться? Это мое место, – спрашивает какая-то девка
писклявым голосом.
Я не заморачиваюсь, чтобы посмотреть наверх и убираю пряди волос с лица Пен. Ее губы
приоткрылись, и глаза двигаются за веками, покрытыми сетью синих вен.
Раскрывая очки, чтобы Пен могла сразу их надеть, я шепчу ее имя.
– Просыпайся, малыш, – говорю я тихо.
Ее ресницы трепещут при звуке моего голоса.
– Давай, Пен. Мы должны идти.
Она садится и вытирает уголок рта тыльной стороной руки. Макияж, который она никогда
не наносила, размазался под ее сонными глазами. Она забирает у меня очки и надевает их,
даже не протерев.
Мы единственные студенты, находящиеся не там где должны, и ни один из нас не
говорит ни единого слова, пока мы не останавливаемся посреди коридора. Ее следующий
урок будет проходить в одном, мой – в другом конце кампуса.
– Хочешь, я провожу тебя в класс? – спрашиваю, не зная, имею ли я сейчас право
прикоснуться к ней или нет. Поэтому я хватаюсь руками за лямки своего рюкзака.
– Я не инвалид, Диллон, – говорит она, поворачиваясь, чтобы отойти от меня.
– Зачем ты мне это говоришь? – спрашиваю, ловя ее запястье. Такое ощущение, что я