смотрю на человека, которого не знаю.
Она освобождает свою руку и делает два шага назад.
– Может быть, мы должны расстаться, – говорит она холодно, без эмоций на лице, но
слезы начинают стекать из-под ее фиолетовых линз.
Сокращая пространство между нами, я беру ее лицо в ладони и стираю ее печаль
пальцами. Я сгибаю ноги в коленях так, чтобы наши глаза находились на одном уровне.
Как жаль, что она не оставила свои очки дома.
– Мы не расстанемся, Пен. Не из-за этого. Мне жаль, что я не сказал тебе про Пеппер, но я
клянусь, что это ничего не значит.
Она качает головой, облизывая губы и тем самым стирая этот отвратительный блеск.
– Может ты понял, что ты слишком хорош для меня?
– Это не так, – говорю я, притягивая ее к себе.
Ее руки обвиваются за моей спиной, и я наклоняю ее голову назад, чтобы поцеловать в
уголок губ.
– Пожалуйста, не делай этого, – я прошу, зажимая ее нижнюю губу между зубами,
прежде чем поцеловать.
Это занимает всего лишь момент, но наши губы соединяются. Пальцы Пенелопы
сжимают мою рубашку, и я скольжу руками в ее волосы. Огромная потребность течет в
моих венах, согревая тело изнутри, пока я не начинаю чувствовать, что скоро взорвусь.
Двигаясь ртом вниз по ее шее, я медленно толкаю ее, пока она не упирается спиной о
стену.
Я прижимаюсь поцелуем в нежном месте под ее ухом и шепчу, задыхаясь:
– Почему ты не понимаешь, что именно ты, слишком хороша для меня?
Новый внешний вид Пенелопы приносит новое внимание.
Те люди, которые называли ее странной последние четыре года, вдруг посчитали ее
достойной разговора.
– Милые очки,– говорит ей кто-то, когда мы идем по коридору.
– Мне нравится твой цвет волос, – восторгаются некоторые, – где ты это сделала?
– Что это у тебя за блеск такой, Пенелопа? Серьезно, он смотрится потрясающе, –
говорит Пеппер, останавливаясь за нашим столом во время обеда.
Ее губы изгибаются в ухмылку, и она подмигивает мне подавая знак, перед тем как
уходит, отбрасывая волосы. Я знаю, что это неправильно, но я все еще нахожу время,
чтобы улизнуть, и выкурить сигарету или две между уроками с Пеппер. Я даже дал ей
денег, чтобы она достала мне собственную пачку по своим связям.
Это единственное, что у меня есть личное. Мне нужно временное облегчение от
постоянного сумрака из-за постоянного нахождения с тем, кто страдает депрессией.
Впитывая внимание, улыбки и фальшивый смех, Пенелопа пользуется этим. Она
обменивается номерами с некоторыми девочками из нашего класса и строит планы о
просмотре фильма с группой других.
Но, как только заканчиваются уроки, остаемся только я и она, и вся игра прекращается.
Она выкидывает бумажки с номерами телефонов в мусорное ведро, и не собирается идти в
кинотеатр.
Я не знаю, то ли из-за того что она старается всю неделю, то ли из-за того, что она
притворяется не той, кем она является, но ночи и выходные дни, просто кошмарны. Она
не только грустная, она полна ярости и с ней невозможно справиться.
– Ладно, я позволю тебе увидеть меня, – непредсказуемая и ненасытная, она пытается
засунуть руку в мои шорты.
Пен и я прячемся от апрельских ливней в пещере, спрятанной у подножия Кастл Рок. Я
целую ее пока не начинают кровоточить губы и трогаю, пока она не начинает сотрясаться
подо мной, цепляясь за мои руки и бока. После того, как мы проводим день полуголыми и
становимся измотанными, бессонница врезается в меня, и все, что я хочу сделать, это
закрыть глаза. Но Пенелопа бодрствует и просит больше.
– Мы можем просто отдохнуть некоторое время? Я не спал всю ночь,– я лежу спиной на
холодном песке и пробегаю рукой по волосам.
– Я тоже! – усмехается она.
– Очевидно, – говорю я, глядя в потолок пещеры.
Она бросает горсть песка на меня, крошечные гранулы падают в мои волосы и глаза. Я
сижу, выплевывая песок изо рта и убирая его с лица.
– Почему ты не хочешь секса со мной? – спрашивает она, бросая новую горсть. – Ты
боишься?
– Прекрати, – говорю я, вытряхивая песок из волос.
Она кидает песок в меня прежде чем выйти из нашего укрытия. Проходит время, прежде
чем мои глаза перестают слезиться, и я снова вижу. Я укладываю наши одеяла и фонарики
в рюкзак и выхожу. Пен на полпути вниз по пляжу и бежит, но я и не гонюсь за ней.
Часть меня хочет вернуться в пещеру и не вылезать из нее, пока я не посплю как минимум
двенадцать часов, но я заставляю ноги двигаться по мокрому песку сквозь дождь к дому.