Слезы, над которыми у меня нет контроля, собираются в моих горящих глазах, прежде
чем скатиться на ковер рядом с моей головой. Кровь, похожая на ил, проталкивается по
моим цементным венам, и мое затухающее сердце бьется в клетке из костей.
Заставляя руки согнуться, я расчесываю горло, надеясь сделать отверстия, чтобы дышать,
потому что мои легкие не работают.
Я переворачиваюсь на спину, предпочитая задохнуться, а не жить в темноте.
То же самое, наверно, чувствуют умирающие.
Почему Бог так жесток?
Глава 22
Диллон
Герберт едет за рулем автомобиля своей мамы по подъездной дорожке. Матильда сидит
на переднем пассажирском сиденье, а Кайл на заднем. Все четыре окна машины открыты
и из них звучит очень громкая музыка.
– Угадай, кто сегодня получил права?– кричит он, высунув голову из окна.
Я подхожу к машине и Рыжая машет мне, а Кайл тянется, чтобы пожать мне руку через
открытое окно.
– Что вы здесь делаете, ребята?– спрашиваю я, засовывая руки в карманы.
Мне исполнилось шестнадцать восемь месяцев назад, и мысль о том, чтобы получить
права, ни разу не приходила мне в голову. Мне стоит задуматься, что еще я пропустил.
– Где Пен? – спрашивает Герб. – Мы едем на пляж попрыгать.
Посмотрев на закрытые окна ее спальни, я откидываюсь на пятки и качаю головой:
– Я не думаю, что ей понравится это.
– Это значит что и ты не пойдешь? Теперь она твоя мама что ли?– спрашивает Кайл
смеясь, как будто это какая-то шутка. – Теперь ты совсем не зависаешь с нами.
Я ударил рукой по крыше красного Civic и отошел назад, не в состоянии объяснить, что
на самом деле происходит с девушкой по соседству.
– Я догоню вас попозже, или попрошу Рису подвезти меня туда вечером,– я лгу, надеясь
что успокоил их достаточно и не буду чувствовать вину из-за лжи.
Улыбка распространяется по лицу Кайла.
– Скажи своей сестре, что мне интересно как у нее дела.
Глава 23
Пенелопа
Новый день.
Новый доктор.
Новый рецепт.
Глава 24
Диллон
Я не видел Пенелопу восемь дней, и не выхожу из комнаты, чтобы быть у окна на случай,
если она проснется.
– Папа и я, собираемся сходить куда-нибудь на ужин. Хочешь пойти с нами? –
спрашивает мама. Ее тонкий голос доносится до меня из-за запертой двери. – Прогулка
может пойти тебе на пользу.
Лежа на полу под открытым окном, я кидаю мяч вверх и ловлю его, прежде чем снова
бросить. Красные нити, вшитые в резиновый кожух, словно движутся по мячу вверх и
вниз.
– Диллон, можно мне войти? – спрашивает мама. Она пытается справиться с дверью
дергая медную ручку, а потом стучит. – Ты еще не спишь?
Я сажусь, позволяя мячу упасть на пол. Он падает на ковер с мягким стуком и катится к
центру моей комнаты.
–Я не голоден, – говорю я потирая лицо руками, прежде чем подняться на ноги.
Заходящее солнце окрашивает стены моей спальни в розовый и оранжевый, и
температура теплого воздуха начинает опускаться вниз вместе с самой яркой звездой на
небе. Смотрю в окно и расстраиваюсь, увидев по-прежнему закрытые окна Пен. Я отхожу
от него с болью внутри и открываю дверь спальни.
Мама медленно входит в мою комнату, проводит пальцем по поверхности комода и
кривится из-за слоя пыли. Ее карие глаза расширяются, заметив груду одежды в углу и
массу грязной посуды, которую я не удосужился отнести на кухню.
– По крайней мере, я знаю что ты ешь, – говорит она, складывая пустые стаканы и
тарелки, чтобы забрать их.
Сидя на краю кровати, я говорю:
– Это не так важно.
Пенелопа могла бы быть ее дочерью.
С двумя кучками моей грязной «безответственности» в руках, она открывает рот, чтобы
заговорить. Я настраиваю себя на ту же лекцию, что я уже слышал несколько раз на этой
неделе, но мои плечи опускаются, когда она щелкает губами.
Неспособный никого сделать счастливым, мне кажется, что я разрываюсь на две части.
Мое сердце – с грустной девушкой по соседству, которая не может покинуть комнату из-
за постоянной сонливости, вызванной таблетками. Соня, не проявляет ко мне сострадание
и не позволяет увидеть Пен. Мои родители заставляют меня ходить в школу каждый день
без нее, и они прячут домашний телефон, чтобы я перестал звонить Файнелам.
Последнее что я хочу, чтобы Пенелопа считала будто я ее бросил; и мне хочется, чтобы