намазывал маслом булочку, когда мы сбежали на свежий воздух.
– Что они здесь делают? – спрашиваю я, открывая дверь.
– Позволь мне сделать это, – Диллон кладет руку мне на колено, останавливая. Он
выходит из машины и несется вокруг задней части автомобиля.
Дрожь в его теле не остается незамеченной, когда он открывает мою дверь и отходит в
сторону, чтобы выпустить меня. Мое недоумение только растет, когда я вижу, что все
стоят на лужайке, глядя на нас.
Риса показывает мне большой палец.
Обернувшись, чтобы спросить Диллона, какого черта происходит, я в шоке, когда нахожу
его стоящим на колене, трясущегося, плачущего и говорящего.
Он говорит, что мы будем вместе вечно и всегда.
Он простит стать его, и состариться вместе.
Кольцо сияет, как и его слезящиеся глаза в лунном свете.
Семьи плачут, мамы обнимаются, а отцы выглядят счастливыми.
– Выходи за меня замуж, Пенелопа.
Я прикрываю рот руками, и слезы падают из моих глаз. Диллон терпеливо ждет ответа,
когда мир вокруг исчезает, оставляя только нас.
Он такой красивый. Такой сильный. Так что: совсем навсегда.
Мысленно я возвращаюсь в первый день, когда увидела этого мальчика. Как солнечные
лучи поджигали его волосы. Каким милым я считала его, когда он, сидя на велосипеде,
наблюдал за мной, носящей коробки от автомобиля к лестнице. Я помню, какие пузыри я
надувала, зная, что за пузырем из жвачки скрывается великолепный парень.
Мы потратили годы, обмениваясь письмами через наши дворы, и он получал «M&Ms» за
мою улыбку.
Он подарил мне желтые перья и сохранил редьку в форме сердца.
Диллон расчесывал мои волосы, и научил меня как пользоваться тампонами. Он принес
мне кофе и поцеловал меня впервые.
– Скажи «да», – шепчет Вечность.
Я так и сделала.
Я сказала «да».
***
Стало темно, когда он закрыл мне руками глаза. Но я позволяю ему вести меня, зная, что
он никогда не позволит мне упасть.
– Тебе лучше закрыть глаза,– предупреждает Диллон.
– Уже.
Я слышу звук открывшейся двери и запах свежей краски. Мы медленно продвигаемся
вперед, явно в помещении.
– Можешь посмотреть.
Мы в пустом доме, в котором я никогда не была раньше. Из гостиной есть выход на
большую кухню, и Диллон показывает мне главную спальню и три небольшие. Ванные
комнаты кажутся больше, чем двухкомнатная квартира, в которой мы жили последние
пять лет. Бассейн во дворе, так и просит окунуть пальцы в воду.
– Я работаю в больнице. Это все наше. Все что ты хочешь, у нас будет.
Диллон – врач.
Это то, для чего были последние несколько лет.
Я люблю его – это, абсолютная правда.
Он поднимает меня на руки и бежит к бассейну, и я знаю, что нет смысла вырываться.
Мы разрезаем воздух и, когда мы начинаем падать, я делаю максимально большой вдох,
что мои легкие начинают гореть.
Я выпускаю воздух в тот момент, когда моя кожа прикасается к холодной воде.
Мы быстро тонем, пузырьки размывают мое зрение, и я освобождаюсь от моего
похитителя.
Диллон ловит меня, и мы целуемся под водой, останавливаясь, чтобы этот безвоздушный
момент еще немного дольше длится.
Путь истинной любви.
Эпилог 1
Диллон
Если заморозить редис в форме сердца, он все равно высохнет и прорастет.
Если обернуть редис в форме сердца в пищевую пленку, и положить его в дальний угол
морозильной камеры, где безопасно; защищать и любить его, ему все равно будет плохо.
Несмотря на все мои усилия, чтобы сохранить эту редьку в безопасности от себя, от своей
природы, от реальности, от его печального существования, моя сердце-образная редька
всего лишь редиска.
Все мое трудолюбие и целеустремленность никогда не изменят этого простого факта.
– Диллон, мы все-таки должны позволить попасть редьке в мультиварку, – говорит
Пенелопа, покачав головой, смотря на мою бедную редьку в форме сердца.
– Может быть, но мне очень нравится эта редиска, и я хочу сохранить ее в безопасности.
– Это только редька. Обычная и грязная редиска, – говорит она, смеясь и запрыгивая на
кухонный стол. – Кроме того, этот редис имеет реальные, серьезные проблемы. Я
слышала, что редиска, которую ты так сильно любишь, немного сумасшедшая.
Пенелопа подмигивает, переворачивая страницу своей книги рецептов, качая ногой,
положенной на колено.
– Закрой рот, женщина. Я люблю свою редиску, и не позволю тебе говорить гадости, – я