Мне не нравится все, что говорят врачи. Они называют меня « зависимой» и « требующей
лечения» – слова, которые я слышала и раньше. Только в этот раз они добавляют еще
« биполярная» и « маниакальная».
Диллон плачет. Он пытается скрыть это, но я вижу.
Я не плачу. Я отказываюсь плакать. Вместо этого, я действую.
– Помогите мне бороться с этим, – говорю я. – Скажите мне, что делать.
– Расстройства настроения трудно лечить, – врач дает Диллону брошюру по маниакальной
депрессии и биполярному аффективному расстройству. Его слова об изоляции, ненависти
к себе, и печали описывают меня идеально.
Это не легко – слышать что у меня психические заболевания. Я нестабильна, и даже то,
что есть случаи похуже моих, случаи, когда человек не может правильно
функционировать или жить – не делает мне легче.
Диллон берет мою руку и подмигивает, вытерев слезы с глаз.
Он в моей команде: команде Пенелопы.
Они хотят, чтобы я согласилась на дальнейшее наблюдение. Диллон отказывается, и я
тоже не считаю это необходимым. Мы благодарим их, берем брошюры и новое
понимание о моем состоянии, и уходим, взяв рецепты на лекарства.
С кучей антидепрессантов и стабилизаторов настроения, Диллон и я едем домой в уютной
тишине. Он напоминает мне, что все хорошо. Что я не одинока, что он никогда не покинет
меня.
– Больше никакого кофеина, – Диллон повторяет то, что сказал врач, поглаживая меня по
щеке, когда мы стоим на красный свет.
– Но я люблю его, – ною я, немного капризничая.
Когда загорается зеленый свет, Диллон продолжает и продолжает разговаривать об
управлении стрессом, и об избавлении дома от кофеина. Мы собираемся ходить в
спортзал и завести собаку, потому что собаки делают людей лучше.
– Я буду такой всегда, Диллон, – я напоминаю ему, лелея идею о щенке, и не пугаясь
ответственности. – Я всегда буду такой.
Диллон с глупой улыбкой смотрит на меня, скосив глаза, пока говорит с французским
акцентом о тостах.
Мой смех разносится по салону автомобиля.
Эпилог 3
Диллон
Я перевожу дыхание, глядя в глаза Пенелопы, держа ее за потные ладошки дрожащими
пальцами. Вся семья и друзья смотрят на нас. Моя сестра, с заплетенными в дреды
волосами собранными наверх стоит за моей девушкой. Маргаритка украшает ее ухо. Букет
Пенелопы у нее в руках.
Риса подмигивает, когда Пенелопа и я говорим: «Да».
Она плачет и вытирает слезы, зная изначально, что именно здесь в итоге мы и окажемся. В
первом ряду сидят мои родители, тренер Файнел и миссис Файнел. Мои родители смотрят
с блестящими от слез глазами и с гордыми улыбками.
Кайл похлопывает мое плечо, передавая кольцо. Он улыбается и обнимает меня, прежде
чем встать на свое место перед Гербом. Матильда стоит рядом с Рисой, и громко сопит.
Все улыбаются, в том числе Пенелопа.
Губы моей любви окрашены в глубокий рубиново-красный цвет. В остальном, ее макияж
остался простым. Волосы слегка завиты и заколоты на левый бок гребнем, подаренным
мамой. Ногти окрашены в красный цвет. Ожерелье в форме сердца, подарок от отца,
украшает шею.
Пенелопа несправедливо красива сегодня.
По традиции, я должен был увидеть ее у алтаря. Нахрен, традиции.
Я пробрался в ее комнату даже раньше, чем вышел из своей.
Я закрепил гребень в ее волосах и прошептал в ушко комплимент. Я помог застегнуть
пуговицы на ее платье и обуться, чтобы она не помяла свое платье. Пенелопа провела
пальцами по моим волосам, потому что она любит, когда они немного растрепаны. Она
ослабила галстук и намазала немного помады на воротник рубашки. Я пытался уговорить
ее сбежать, пропустив церемонию, и попасть прямо в медовый месяц, но она отказалась.
– Я хочу, что бы все увидели, как сильно я люблю тебя, – сказала она, прежде чем Риса
вбежала в комнату, тыча указательным пальцем и сигаретой между губ.
Теперь мы здесь. Я надеваю кольцо на ее палец, а Пенелопа делает глубокие вдохи.
– Мы можем сейчас сбежать? – шепчет она, глядя то на меня, то на безымянный палец.
– Пока нет, – шепчу я, и произношу свою клятву, а потом слушаю ее.
Священник говорит мне, что бы я поцеловал свою невесту.
Моя невеста.
Я беру ее на руки и целую. Толпа свистит, хлопает в ладоши и кричит. Красная помада
размазана, руки в волосах. Кто-то прочистил горло: «кхе-кхе», но я продолжаю ее