целовать.
Это официально и навсегда.
Голова Пенелопы откидывается, ее смех заставляет мое сердце увеличиться.
Я снова целую ее.
В сумерках, Риса произносит речь о роликах и сердце в цементе. Она упоминает о
разбитых душах и заколоченных окнах, напоминает нам, что мы сильнее, чем наши
недостатки.
– У вас ребята есть большее – о чем многие только мечтают. Вы влюбились еще детьми,
бесповоротно и безусловно, – она вытирает глаза, делает глоток шампанского. – Помню
первый раз, когда мы все курили…
Папа забирает микрофон у Рисы и произносит речь о гордых родителях, и об оправданных
ожиданиях. Его слова о борьбе и длинной дороге душат меня. Пенелопа с сияющими
глазами улыбается и целует меня в щеку.
Тренер Файнел говорит следующим. Вся его речь в виде ворчания и бормотания.
– Парень, тебе лучше…. Парень, я всегда знал, что ты будешь тем самым… Парень, я
больше не покупаю «M&Ms», – и заканчивает свою речь севшим голосом. – Диллон, я
знаю, что ты будешь заботиться о ней. Ты всегда это и делал.
Все смотрят, как мы исполняем наш первый танец в качестве супружеской пары.
Пока мы кружимся на заднем дворе дома моих родителей, я наклоняюсь к Пенелопе:
– Это так банально.
Деревья украшены мерцающими огнями, и белые столики со свечами и белыми льняными
скатертями украшают зону приема.
Пенелопа смеется, положив голову на мою грудь.
– Заткнись. Это мой день.
Ее волосы пахнут ванилью и миндалем, босые ноги на моих ботинках, и ушко напротив
моего бьющегося сердца.
Мы танцуем на крошечном пятачке. Платье Пенелопы волочится по траве. Мы не
говорим. Мы только двигаемся и вздыхаем, пока тренер Файнел не хлопает меня по плечу
и не просит разрешения.
Я целую Пенелопу в лоб, потом в щеку и уголок губ, прежде чем передать мою девочку ее
отцу, и взять за руку свою сестру. Моя сестра пахнет травкой и сиренью. Она хихикает, а
ее глаза налиты кровью.
Риса и я кружимся в шутливом танце, смеемся, плачем и обнимаемся, пока не сбивается
дыхание.
– Я знаю, что я не самый умный человек в мире, Диллон, и я многое не сделала в жизни,
чего стоило бы, но я горжусь тобой и Пенелопой.
– Риса, заткнись. Ты сделала для меня и Пенелопы больше, чем думаешь. Если бы не ты...
– я роняю голову на плечо своей сестры, пытаясь сохранить самообладание. – Я не знаю,
где мы были бы без тебя.
Она смеется.
– Вместе. Вы родились, чтобы быть вместе.
Кайл похлопывает меня по плечу, прося вклиниться в танец. Он дарит мне небольшую
улыбку, но глазами он уже с Рисой. Они притягиваются друг к другу сплетаясь. Это
настолько интимно, что я ухожу от них не оглядываясь, засунув руки в карманы.
В сторонке от танцпола, я краду немного времени для себя. Я заказываю пиво из бара и
прячусь среди деревьев, прислонившись к стволу, которое мы использовали с Пенелопой
для игр в детстве.
Громкая музыка, эхо голосов и смеха проплывают мимо. Холодное пиво успокаивает
губы. Я ослабляю галстук, расстегиваю несколько пуговиц на рубашке, прежде чем
вытащить ее из штанов и закатать рукава.
Я вижу танцующую Пенелопу. Рядом с ней находятся родители, показывающие любви
больше, чем я когда-либо видел. Герб и Матильда, вместе дольше, чем Пенелопа и я,
игриво шепчутся, прежде чем он ее раскручивает.
Но мои глаза всегда возвращаются к Пенелопе. Ее отец расположил свою щеку на ее
макушке. Его черно-серые усы двигаются, будто он дает ей советы, и говорит слова
любви. Пенелопа плачет и вытирает лицо. Ее губы красные, но помада давно стерлась, так
как я целовал ее во время церемонии, а на ее шлейфе следы от травы.
Я даю им станцевать еще одну песню, прежде чем вернуться к своей жене.
– Я готов, – я шепчу ей, забирая от Уэйна
– Мы пока не можем уйти. Свадьба еще не закончилась, – Пенелопа целует меня в щеку,
позволяя утянуть ее подальше от танцпола.
Я разворачиваю ее пару раз, пока она идеально не располагается под моей рукой. Прежде
чем Пенелопе удается понять, что я делаю, мы уже убегаем с нашей свадьбы и бежим к
«Понтиаку». Она хихикает и бежит, поднимая свою юбку. Я, за ней, держа шлейф платья,
чтобы она не поскользнулась.
Мы бежим, пока музыка не становится шумом вдалеке, и машина не появляется перед
нами.
Пенелопа смеется, опуская подол и хватая ртом воздух.
– Ты сделал это нарочно, оставляя машину так далеко.
С губами напротив ее уха, я тянусь открыть ей дверь.