– Я делился тобой так долго, как только мог. Я начал терять разум.
Мы едем обратно в Сиэтл с выключенными телефонами и очень громким стерео. Я курю,
а Пенелопа задрала подол платья на колени. Она освободила свои волосы от заколок и
тянется за спину, чтобы немного ослабить корсет.
Три часа спустя, мы бежим к входной двери. Пенелопу теперь не волнует состояние
платья, она концентрируется на том, что бы выбраться из него как можно быстрее.
После того, как мы входим в дом, она и я работаем над шнуровкой и кружевом, пока оно
не падает к ногам, и Пенелопа не вздыхает с облегчением. Она стоит в прихожей в белых
трусиках и лифчике. Я даю ей около десяти секунд, чтобы отдышаться, прежде чем
набрасываюсь на нее.
Мои руки в ее волосах, ее спина прижата к стене, а ноги обернуты вокруг моей талии.
– Я люблю тебя, – шепчу я напротив ее губ.
Голова Пенелопы запрокидывается и ударяется о стену.
– Я люблю тебя, – она шепчет и крутит бедрами.
Медленно пробираемся в спальню. Мы обнажены, наши конечности – спутанный клубок,
и мы почти не дышим, потому что нет времени. Ее гладкие ноги двигаются вверх и вниз
по моим. Пенелопа выгнулась дугой и открыла рот. Я надавливаю на нее, медленно и
полностью.
Под звуки ее любви, воспоминания о нашем прошлом заполняют мой разум.
Как первый раз я увидел ее.
Одни даты рождения и знаки мира на ее щеке.
Ролики и ноги, толкающие мой велосипед.
Я целую шею Пенелопы, ее руки двигаются вверх и вниз по моей спине, и я погружаюсь в
нее.
Любовь убивает. Любовь побеждает.
Пенелопа шепчется с Рисой на диване. Я игнорирую ее, только потому, что я сильно
люблю ее.
Записки через всю лужайку.
Хранение конфеток «M&Ms» в коробке под моей кроватью.
– Диллон, – стонет Пенелопа, ее грудь прижимается к моей.
– Тссс... – я целую уголок ее рта, входя в нее.
Картинки нашего детства пролетают через мой разум, одна за другой.
Объяснение как пользоваться тампонами и наш первый поцелуй. Пешие прогулки в лесу, и
как мы держимся за руки.
Как она захотела секса, узнав о своем диагнозе.
Начало средней школы, и радуга солнцезащитных очков.
Украденные перья и бодрствование всю ночь.
Пенелопа толкает меня на спину, и медленно садится на мою длину. Она двигает бедрами,
запрокинув голову назад. Я касаюсь ее ног, живота, груди.
– Вы переспали?
Я смотрю на свою сестру и киваю, не желая говорить об этом.
Риса сидит рядом со мной.
– Пенелопа, кажется, рада этому.
Получая шанс, я смотрю через книгу в окно Пенелопы. У меня не хватило смелости
смотреть туда – слишком напуган. Я так ее хотел… и мне стыдно, что я поставил свое
желание на первое место.
Но она там, с небольшой улыбкой. Она задергивает шторы и уходит.
Я сажусь, обернув одну руку вокруг Пенелопы, положив другую руку на ее бедро. Она
движется, с закрытыми глазами и краснеющей кожей. Я касаюсь ее, чувствую ее ...
вспоминаю все.
Как это чувствовалось, когда я увидел ее с Джошуа Дарком на той вечеринке. Как
чувствовалось еще хуже, когда я подрался с ним и потерял ее снова. Жить каждый день
в дымке и держаться подальше, несмотря на то, что я больше всего желал подойти к
ней.
Я всегда буду сожалеть, что не пошел к ней раньше, но я никогда не буду жалеть о том,
какой урок получил.
Я пробежался пальцами по ее лицу, прикасаясь губами следом. Я хватают ее, и двигаю ее
резче назад и вперед. Пенелопа держится за мои плечи, признаваясь в вечной любви, пока
ее слезы кататься из глаз и тело распадается на кусочки.
Пенелопа улыбается, глаза блестят и на щеках румянец. Она запускает руки в мои
влажные от пота волосы, и оборачивает ноги вокруг моих бедер, что я не могу двигаться.
– Со счастливым днем свадьбы, Диллон, – шепчет она.
– С Днем Рождения, Пенелопа.
Эпилог 4
Диллон
Я бросаю ключи на стойку, задуваю свечи, зажжённые Пенелопой, и просматриваю почту.
– Я дома, Пен.
Счета, реклама, и поздравительные открытки, которые нам все еще присылают гости не
приехавшие на праздник.
– Я здесь! – ее голос перекрикивает шум воды и громкое реалити-шоу по телевизору.