Едва ли можно подумать о наивности семидесятилетнего митрополита, предложившего нарушить привычный для поколений православных порядок, но он так понимал свой долг. Он мог промолчать, таить в душе и лишь временами переносить в проповеди свое трепетное отношение к Божию храму, но тут воспользовался царским повелением об «устроении храма сообразно с древним церковным обычаем», отнесся к формальному обороту документа серьезно – так, как может и должен относиться к жизни христианин. Это лишь один пример.
Митрополит стал духовным наставником для всей московской паствы, но за десятилетия сложился круг близких к нему людей, почитавших его как старца, духовного отца. Среди них были и известный вельможа князь С. М. Голицын, и простой чиновник М. М. Евреинов. К скромному Михаилу Михайловичу были обращены такие духовные наставления 11 июня 1827 года: «Молитва друг о друге есть лучшее из общений. Несовершенства же молитвы должно по возможности исправлять, но не должно унывать от них. Надобно различать дело молитвы от услаждения в ней. Дело делает человек, и должен делать постоянно и неослабно по правилу и порядку; а утешение дарует Бог по благодати, когда то нужно для привлечения или подкрепления человека и когда человек принять оное может». А князя святитель утешал 21 июня 1855 года после кончины его сестры Елены Михайловны: «Прейти от видимого в невидимое нам надобно; и верен и благ Господь, чтобы определить, кому когда лучше, кому ранее, кому позже» (187, с. 90, 85).
Он был строг к другим, но был строг и к себе. Одно его письмо к духовной дочери графине Е. В. Новосильцевой от 12 августа 1822 года заканчивается словами: «Простите, если я сказал много и ненужное». После преждевременной гибели ее сына Владимира святитель Филарет пишет безутешной матери: «Если не время желать Вам спокойствия, желаю Вам кротких слез, орошающих сердце, доколе взойдет солнце утешения, дабы из посеянного в слезах возросло нечто для радостной жатвы» (187, с. 218, 264).
Стоит упомянуть и о горячности митрополита, которую он сумел подавить уже в зрелые годы, и о его смирении. Он мог сказать резкое слово М. М. Тучковой (будущей игумении Марии), но потом поехать к ней с извинениями; спорил в московском Тюремном комитете с добрейшим доктором Ф. Ф. Гаазом, позднее вынужденно признавая его правоту; частенько бывал резок со священниками своей епархии, но его высокая требовательность объяснялась высотой его норм церковной жизни.
Эпоха имперской мощи России завершилась со смертью Николая I и поражением русской армии в Восточной войне 1853–1856 годов. С воцарением Александра II начиналась новая эпоха, которую позднее одни назовут «Смутным временем», другие – Великими реформами, третьи – «вынужденными уступками царизма».
Коронация будущего Царя Освободителя началась 26 августа 1856 года с приветственного слова митрополита Филарета, уже маститого старца: «Молитвою любви и надежды напутствует Тебя Россия. С молитвою любви и надежды приемлет Тебя Церковь». А далее, в приветственном слове, первым делом царя митрополит назвал следование всегда верному направлению «ко благу общественному» (179, т. 5, с. 385, 386).
Для России первым и самым важным делом становилось проведение коренных преобразований во всех сферах жизни, долженствующих преодолеть ее отставание от более развитых стран Западной Европы, что с очевидностью проявилось в годы Восточной войны. И молодой император, несмотря на свои сдержанно консервативные убеждения, был вынужден приступить к выработке плана подлинной «революции сверху». Главной и самой трудной задачей власти стала ликвидация крепостного строя, который препятствовал переустроению русского общества и государства на капиталистической основе. В начавшейся эпохе оттепели и гласности стало возможным поднять вопрос и о преобразованиях в церковной жизни страны.
Едва получив возможность сказать свободное слово, считавшаяся «застойной» и «казенной», Русская Церковь активизировалась. Иерархами, священниками и светскими лицами составляются многочисленные проекты реформ, начиная от возвращения к канонической форме управления в виде патриаршества и созыва Поместного Собора до расширения прав церковных приходов и повышения материального обеспечения сельского духовенства. В журналах публикуются не только мнения, но и полемика по церковным вопросам. Кроме того, русское духовенство, особенно сельское, оказалось вовлеченным в обсуждение способов освобождения помещичьих крестьян, целей и методов проведения государством коренных социально-экономических преобразований, а также их последствий.