— Сейчас глянем, — ответил Стёпка и закопался в мешках, через секунду издав ликующий вопль, он показал мне чехол с биноклем: — Держи.
Взяв небольшой полевой бинокль, я всмотрелся в лодку.
— Не шевелятся, — сказал я, минутой спустя.
— Чё, к ним?
— Трофеи они и есть трофеи. Пробуем завести мотор и идем к лодке.
— Лады.
С мотом мы возились минут пять, пока не догадались, что перекрыт краник на бензобаке. На шланге мы нашли, но, оказалось, был еще один. Взревев, мотор стал работать на больших оборотах. Заметив мой нетерпеливый взгляд, Стёпка покачал головой и крикнул:
— Подожди, пусть прогреется!
Через минуту, когда звук заметно стих, мы зашуровали к уткнувшейся в камыши у берега лодке. К моему удивлению, катерок, несмотря на прицеп из лодки оказался очень даже шустрым, мы успели разогнаться километров до сорока в час.
Проскочив мимо, Стёпка осторожно развернул и тихо подвел катер к расстрелянной лодке, на дне которой уже заметно прибыла вода. Кроме двух карабинов и запаса патронов мы ничего больше не взяли, сеть и лодка нам были не нужны. Притопив лодку с убитыми, мы запустили мотор.
— Стёп?
— А?
— Возвращаемся на пристань. Раз этих можно не опасаться, то основательно подчистим после себя. Пусть потом гадают что произошло.
— Хорошо, и трофеи поищем получше, а то быстро пробежались. Сколько еще ништяков осталось? Надо горючку поискать, я так думаю, этот движок жрет хорошо.
— Сев, смотри, что я нашел? — держа на вытянутых руках гимнастерку, окликнул меня Стёпка. Выцветшая гимнастерка с погонами и двумя пулевыми дырками на спине.
— Чья?
— Лётная. Тут на одном погоне четыре звездочки, капитанская, — ответил он, на просвет показывая дырки от пуль.
— Похоже, сбили тут кого-то, — задумался я: — Нужно было хоть одного взять живым.
— Погоны, сколько она тут висит у них?
— Погоны больше года назад ввели, так что черт его знает, хотя… Дай-ка.
Взяв, протянутую Стёпкой гимнастерку я сразу определил и год и фабрику.
— Московская фабрика, по рукавам видно. Вот тут на петлицах должны были эмблемы, но их нет, даже дырок нет. Скорее всего, он с дальней авиации, раз сбили его до июля сорок второго. Эмблемы на петлицы после ввели. Простые бомберы досюда не долетают, а если и долетят, то не вернутся, топлива не хватит. Гимнастерка летняя. Опытный лётчик был, видишь четыре дырки от наград. Сдал перед вылетом. Вот эта отдельная, от Красной Звезды, остальные не знаю, любые могут быть, — объяснял я, крутя гимнастёрку показывая то нагрудные карманы, то погоны, то рукава.
— Жаль его, — вздохнул Стёпка, принимая гимнастерку обратно, и аккуратно сворачивая: — Сохраню на память.
Мы успели обшарить все постройки, и найти немало ценных вещей, которые нам в будущем могли пригодиться. Вставала только одна проблема, катер и лодка и так были загружены, пришлось сталкивать в воду еще одну лодку, поменьше и цеплять её.
Немцев сбросили в воду, копать просто не было сил после плотного обеда, привязали груз к ногам и в воду, метрах в двадцати от берега. Там глубины были.
Сбором трофеев мы занимались уже несколько часов, когда из хаты появился Стёпка.
— Сев, я тут дневник командира нашёл. Там, где его лежанка, в отдельной комнате, — подходя с тетрадкой в толстом переплете, окликнул меня Степан. В отличие от него я языка не знал. Стёпка два года жил в Берлине, язык и письмо выучить успел.
— Есть что интересное? — поинтересовался я, грузя в лодку запасные канистры.
— Есть. Пост тут с мая сорок второго организовали. Наших ловили, с двух сбитых бомбардировщиков, наверняка одного из них гимнастерка-то. Поймали, но пост не убрали, более того, по инициативе этого командира организовали тут промысел и коптильню. Все довольны, и этот Ганс, что придумал, место теплое получил, и командование. Есть свежая рыба и копченая. Кстати, тут написано, что к ним каждые три дня приезжает телега с бочкой, за живой рыбой. Для господ офицеров в комендатуру и ближайшую часть, — листая тетрадку, рассказывал он, — кучеряво устроились.
— Ты всё осмотрел?
— Всё, кстати, там ящик с патронами для пулемета, надо бы забрать.
— Где? — искренне удивился я.
С патронами к устаревшему пулемету было действительно швах, половину одной ленту я выпустил, осталась ещё одна. Ещё в небольшом ящике на катере нашли цинк и всё.
— Представляешь, командир использовал его как подставку для лежанки. Я проверил, полный. Тяжелый зараза.
— М-да, а грузить и некуда… Ящик на хрен, цинками перетаскаем… Что-то, ещё есть захотелось. Там есть чем перекусить?