Набитые плечо к плечу на боевых палубах кораблей воины гаррани и оставшиеся гальвийцы с облегчением выдыхают и потоком вырываются на пирсы, без остановки продвигаясь дальше, на площадку между складами.
Впереди их — Дорант с командирами гаррани и гальвийской морской пехоты.
Их уже встречает Мигло Аррас — и, узнав Доранта, вздыхает с облегчением.
Построить людей, привычных к командам, недолго. Открываются ворота, и колонны, возглавляемые людьми Арраса, хрустко ступая по разбитым припортовым мостовым, расползаются по спящему городу — каждая к своему месту назначения.
Дорант, Аррас, гильдмайстер и сборная сотня, состоящая пополам из гаррани и гальвийцев, дожидаются Императора, которому подводят смирную кобылу, и тоже выдвигаются — в сторону дворца вице-короля.
Эпилог
Хилсеана никак не могла заснуть. Шёлковые простыни были скользкими и жаркими, дешёвый хлопок был бы лучше, но откуда мог бы взяться дешёвый хлопок в этой постели? Тончайшая кисея защитного, от москитов, полога не пропускала воздух, да и окна были — для безопасности — закрыты.
Храпел вице-король, от потного тела которого женщина постаралась отодвинуться как можно дальше (благо, обширное ложе позволяло). Храпел постельничий на кушетке в углу, время от времени почмокивая и поправляя обнажённый меч в руке — который при этом лязгал о мраморный пол.
Хилсеана понимала, однако, что не духота, жара и звуки мешают ей спать — а то, что она возбудилась и так и не смогла получить разрядку: вице-король, по обыкновению, быстро кончил и молча повернулся на другой бок, практически тут же отключившись.
Быть фавориткой первого лица Марки — почётно (особенно быть его официальной фавориткой) и прибыльно, но, милосердные боги, как же это временами тяжело…
Да простит её Мать Богов за тяжкий грех, но женщина тоже должна получить удовольствие.
И Хилсеана сжала бёдрами свою руку.
Она уже приближалась к кульминации, но тут высокая двухстворчатая дверь спальных покоев вице-короля с грохотом растворилась.
Постельничий завозился на кушетке и шумно упал с неё. Меч с отвратительным звуком проскрежетал по мрамору.
В спальню ворвались потные, разгорячённые мужчины — судя по запахам. От них несло зверем, вываренной в масле кожей, ружейной смазкой, порохом и железом.
Хилсеана навертела на себя простыню и отползла как можно дальше от вице-короля. Вряд ли пришли за ней, наверняка за ним.
Вице-король, утомлённый соитием и пьяный с вечера, так и не проснулся. Один из ворвавшихся, судя по звукам, прикончил постельничего; ещё один затряс вице-короля за плечо.
Тот отмахнулся рукой (что женщина почувствовала через сотрясение перины), но это не удовлетворило пришедших.
Прошло всего несколько десятков ударов сердца, и на драгоценный пух, обёрнутый в не менее драгоценный шёлк, хлынула вода. «Волосы! — Подумала Хилсеана. — К демонам волосы, лишь бы не убили!»
Вице-король проснулся, злобно рыча, и сел, отчего перина промялась.
— Вы кто? — Спросил он, явно ещё не вполне освоившись с реальностью.
Судя по звуку шагов, подошедший к постели хромал. В наступившей паузе слышно было, как звенят в воздухе москиты.
— Йорре? — Спросил вице-король голосом, полным изумления и лёгкого страха.
Ему ответил чей-то смутно знакомый голос:
— Ты разговариваешь с Его Императорским Величеством Йорригом Сеамасом, седьмым этого имени.
Вице-король прокашлялся и, видимо, окончательно проснулся:
— Ваше Императорское Величество, прошу прощения, что мой вид не соответствует приличиям. Разрешите мне…
Ломкий мальчишеский голос произнёс:
— Ансаль Годрэ из Мезалии Аттоуской, готов ли ты принести мне присягу, как своему вождю и императору, за себя и за своих людей?
Хилсеану начала бить крупная дрожь, и она больше всего на свете сейчас боялась, что её заметят по этой дрожи, передающейся через перину.
Довольно длинная пауза прервалась внезапно охрипшим голосом вице-короля:
— Клянусь тебе, император и вождь Йорриг, седьмой этого имени, служить верно и преданно, надёжно и добросовестно, тебе и твоим потомкам, и тем, кого ты мне укажешь, до самой смерти! И отдаю тебе своё сердце и свою кровь, и сердца и кровь всех своих людей!
Краткая форма присяги была вице-королём расширена на всех, кто присягал уже ему. И теперь он отвечал за них: либо они станут людьми Его Императорского величества, либо сам вице-король должен будет их уничтожить.
Всё это происходило в темноте спальни, освещённой лишь одной свечой в кенкете. Теперь же, видимо, внесли шандалы-пятисвечники, не один и не два: Хилсеана увидела свет даже сквозь простыни.