И после его гибели прожил недолго.
Императорскую корону собиралась теперь подобрать сестра мужа — а точнее, семейство из Аттоу, алчное, хищное и наглое; семейство, которое вечно пробовало понемногу власть её мужа на прочность — и часто успешно, отгрызая от этой власти куски.
На вдову Императора они не много обращали внимания, понимая, что у неё, без сына-наследника, без влиятельной родни в Империи, без могущественных сторонников среди знати — у неё, иностранки — нет возможности им помешать. Собственно, от того, чтобы демонстрировать ей прямое пренебрежение, их удерживала только необходимость соблюдать внешние приличия — по крайней мере, пока не наступит срок, когда по закону дукесса Маста получит право возложить на свою пышную, хоть уже и седеющую, шевелюру императорскую корону.
Иналия Коссенская, вдовствующая императрисса, если и молилась над телом мужа, то не столько о его посмертии, сколько о чуде, которое спасло бы её последнего сына, и о мести золовке и её муженьку, дуке Долору из Аттоу, который — и в этом Иналия не сомневалась ни мгновенья — приложил руку к смерти её старшего сына, а возможно, и мужа. Кто знает, откуда взялась та жуткая болезнь, которая мучила Лория в последние два года…
Императрисса отвела, наконец, взор от смертного одра и величественно обернулась к своей старшей фрейлине:
— Ллониса?
Она так и не избавилась от коссенского акцента. На имперском фрейлину звали Льониза.
Фрейлина, она же давняя и верная подруга, быстро посмотрев по сторонам, приблизилась вплотную, вопреки этикету, и прошептала почти в самое ухо императриссы:
— Пришёл корабль из Марки, ваше величество. Ваш младший сын жив и принял корону в Акебаре!
— А вице-король — убит?
— А вице-король — принёс Клятву вашему сыну, ваше величество!